Чудо или научная загадка? - [3]

Ведь наши сведения об окружающем мире, по их мнению, определяются высшим разумом, приобщающим нас к высшим истинам. Не случайно один из величайших ученых всех веков Исаак Ньютон совмещал научные исследования с толкованиями Библии. Там, где было приемлемо точное научное знание, он не считался с догмами священного писания. Да и великий русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов поступал точно так же, называя окружающий мир «Евангелием от Природы» — высшим достоянием человека, средоточием и источником высочайшей мудрости, с которым не могут сравниваться книги, созданные людьми, пусть даже самыми выдающимися.

Может показаться, что такое отношение к религии сложилось в Новое время, после эпохи Возрождения, когда особенно высоко поднялся авторитет науки. Однако это не совсем так. Даже в раннем средневековье один из главнейших теоретиков христианства, причисленный к лику святых, — Аврелий Августин вовсе не умилялся слепой вере в авторитет каких-либо лиц или сочинений. «Вера в авторитет, — писал он, — весьма сокращает дело и не требует никакого труда», а необходима она «для пользы простейших», «более тупоумных или занятых житейскими заботами». Такие верующие «легко одурачиваются подобием логичных доводов». «Если они слишком ленивы или привязаны к другим занятиям, I или уже неспособны к науке, пусть они верят…»

В своем диалоге «О блаженной жизни», посвященном познанию сверхчувственных истин, Августин задается вопросом: «Представляется ли вам пищею души знание?» И Дает ответ: «Совершенно так… душа питается не чем иным, как разумением вещей и знанием». Конечно, в те далекие времена, полтора тысячелетия назад, представления о знании отличались от нынешних. Но будем помнить, с какой проницательностью отделял Августин веру и подобие разумных доводов от трудных поисков научных истин.

Любые поиски предполагают разные варианты методов и решений. Научные искания предполагают свободу мысли, поисков и сомнений. Единственное ограничение накладывает сам по себе научный метод, требующий опоры на факты и логику, обязательную доказательность выдвигаемых идей. То, что не имеет доказательств, остается вне науки. Таковы «правила игры». К сожалению, не все и не всегда признают их. В.истории науки нередки случаи, когда те, кто честно и твердо придерживался правил «научной игры», подвергались гонениям, а то и казням.

Так, в XVI веке жил и творил Джордано Бруно, который доказывал, что Вселенная бесконечна и вечна, что существуют круговороты материи. Одно его утверждение особо раздражало святую инквизицию. По мнению Бруно, Иисус Христос был магом, и чудеса его объясняются не сверхъестественной одаренностью, а умениями, доступными некоторым людям. За такую ересь католическая церковь карала смертью.

И Лев Толстой, считавший себя христианином, отрицал божественность Христа, его чудеса. Чтобы доказать свою правоту, Толстой заново, по своему разумению, перевел Евангелие. Для дополнительного истолкования текста он даже изучил древнееврейский язык. Писатель был отлучен православной церковью и проклят с амвона.

Правда, к тому времени появились научные исследования, посвященные жизни Иисуса Христа. В частности, были изданы основательные монографии на эту тему французского историка Э. Реиана и немецкого Ф. Штрауса.

В нашем веке ученым предоставилась уникальная возможность использовать для изучения реликвии, якобы относящейся к Иисусу Христу, целый спектр методик разных наук. Впервые исторический памятник — кусок ткани — был подвергнут столь основательному и разностороннему анализу. И надо сразу сказать, данный памятник действительно заслуживает столь — пристального внимания.

Что это такое?

Итак, Туринская плащаница. Это продолговатый кусок льняного полотна длиной 4,3 м, шириной 1,1 м. Хранится аккуратно сложенным в серебряном ковчеге, помещенном за стальными прутьями высоко, над мраморным алтарем кафедрального собора Сан Джованни Баттиста (святого Иоана Крестителя) города Турина, расположенного на севере Италии.

Осенью 1978 года третий раз в XX веке Туринская плащаница была выставлена на всеобщее обозрение. Она находилась, развернутая во всю длину, в глубине собора за пуленепробиваемым стеклом в стальной оправе. За шесть недель демонстрации реликвию посмотрело более 3 миллионов человек. На площади перед храмом в день и ночь находились толпы паломников. В воскресную ночь 8 октября показ был завершен. Плащаницу осторожно сняли со стены и перенесли в расположенный рядом королевский дворец. Там она на пять суток была предоставлена для научных исследований.

О них у нас речь пойдет впереди. А пока подробнее ознакомимся с этой реликвией.

При беглом взгляде она вряд ли может привлечь внимание. На желтоватом фоне вдоль нее цо центру проступают светло-коричневые пятна. Резко выделяются две темные полосы, по которым ткань некогда обгорела.

Однако, если как следует присмотреться к плащанице, окинув ее взглядом целиком, пятна сольются в необычайное изображение. Обнаженный мужчина, лежащий во весь рост, на одной половине ткани виден спереди, на другой — со спины, сзади. Еще более отчетливое изображение проступает на фотографиях плащаницы. Эффект усиливается, если рассматривать негативы. Дело в том, что изображение на плащанице негативное: обычно затемненные участки, скажем глазницы, выглядят на ней светлыми, и наоборот. Так что негатив с этого негатива получается обычной фотографией — позитивом с привычным для глаза распределением света и тени. Изображенная на плащанице фигура поражает своим совершеннейшим натурализмом (см. рис. на обложке). Ее с полным основанием можно было бы счесть фотографией, если бы не достоверный возраст реликвии, превышающий… пять столетий! Только в Турине она находится уже более 400 лет.