Чудо или научная загадка? - [21]

Разве не чудо, что мы, как всякий организм, сотканы из земного праха и солнечных лучей? Что грамм нашего тела излучает в тысячи раз больше энергии, чем грамм солнечного вещества? Что мы способны верить и любить, осмысливать и постигать все вокруг и самих себя? Не чудо ли, что существует на свете непостижимое по своей глубинной мудрости и бесконечности интеллектуальной мощи, по неистощимости информации Евангелие от Природы?

…Мы привыкли противопоставлять материальные а духовные сущности. Однако для каждого из нас они составляют нерасторжимое единство. Его разрушает смерть. Мы не можем отделить свое сознание от организма, свой интеллект от тела.

Но, может быть, и сотворившая нас живая природа тоже являет единство — нерасторжимое! — материи, жизни, сознания. Она и биосфера, и геоинтеллект. Иначе как бы животные могли миллионы лет настойчиво, неуклонно усложнять свою организацию, свои интеллектуальные возможности? Вне творящей, насыщенной информацией среды немыслимо творение, наделенное самосознанием.

И все-таки — научная загадка

Вернемся к Туринской плащанице. Теперь, когда она датирована XIII–XIV веками, можно уверенно ответить на вопрос, поставленный в заглавии данной работы: чудо исключено; научная загадка осталась.

А если ученые ошиблись, определяя возраст реликвии методом радиохронологии? Полагаю, вероятность значительной ошибки ничтожно мала. Однако в любом случае, если только не поддаваться своим эмоциям и желаниям, если трезво, рассудительно осмыслить сложившуюся ситуацию, следует признать: чудо исключалось в любом случае, даже если бы возраст ткани был. около двух тысячелетий. Потому что там, где ведется научное исследование, где имеется возможность использовать научные приборы, научные методы сбора и обработки фактов, о чуде допустимо говорить разве только в аллегорическом смысле. Об этом хорошо сказал великий русский ученый В. И. Вернадский:

«Наука неуклонно, постоянно захватывает области, которые долгие века служили уделом только философии или религии; она встречается там с готовыми и укоренившимися построениями и обобщениями, не выдерживающими критики и проверки научными методами искания. Такое проникновение науки в новые, чуждые ей раньше области человеческого сознания вызывает споры, играющие важную роль в науке, и своеобразным образом окрашивает все научное миросозерцание».

Ну а нельзя ли теперь, опираясь на научные данные, утверждать, что доказано, будто Иисус Христос не реальное лицо, а лишь фантастический образ? Вряд ли такое заключение абсолютно бесспорно. Все наши предыдущие рассуждения о том, как могло бы произойти— без противоречий с научными данными — воскрешение Иисуса, остаются в силе. Более того, есть основания предполагать, что в позднем средневековье кто-то, изучая евангелия и другие сочинения, а также, что не исключено, зная о подлинной плащанице, догадался о том, как можно создать подобное изображение на полотне. В результате и возникла Туринская плащаница…

Но это — одна из версий. И пока есть возможность выбора одного варианта из нескольких, пока остается надежда обнаружить новые факты, проливающие свет на историю и происхождение Туринской реликвии, она будет привлекать внимание исследователей. Не исключено, что мы еще услышим о ней нечто интересное, а может быть, и сенсационное. Хотя вполне возможно, что окончательной разгадки мы так и не узнаем.

Еще сравнительно недавно многие верующие считали святотатством разоблачения наукой мнимых чудес или изучение религиозных реликвий. Однако времена меняются, и уже ни один здравомыслящий человек не разделяет таких взглядов. Более того, деятели церкви, как мы знаем, разрешили комплексные научные исследования Туринской плащаницы, даже позволили отрезать от нее лоскутки. Авторитет науки ныне бесспорен. Но было бы наивно считать, будто тем самым автоматически отменяются религиозные воззрения. Сошлюсь вновь на высказывание В. И. Вернадского:

«Если же мы всмотримся во всю историю христианства в связи с вековым его спором с наукой, мы увидим, что под влиянием этой последней понимание христианства начинает принимать новые формы, и религия поднимается на такие высоты и спускается в такие глубины души, куда наука не может за ней следовать… Как христианство не одолело науки в ее области, но в этой борьбе глубже определило свою сущность, так и наука в чуждой ей области не сможет сломить христианскую или иную религию, но ближе определит и уяснит формы своего ведения».

Действительно, наука не претендует на полные и окончательные ответы на все загадки бытия. Это видно и на частном примере изучения Туринской плащаницы, и во многих других случаях. Но ведь и религия тут бессильна. Просто в неопределенной ситуации, когда отсутствуют убедительные факты, человек имеет возможность признать (или отвергнуть) те идеи, которые предлагают ему религиозные системы. Например, решает, как ему поступить в трудную минуту, чем утешиться, на что надеяться. Хотя и при этом следует помнить нехитрое правило, выработанное опытом многих поколений: «На бога надейся, а сам не плошай».

Дополнения