Чудо - [61]

Либ пристально всматривалась в широкое лицо прислуги. Что это – нежность или чувство вины? Может быть, Китти знала, чем до недавнего времени кормили Анну, пусть даже она не делала этого сама? Либ раздумывала над тем, как сформулировать свой вопрос, чтобы не растревожить горничную, как уговорить ее поделиться информацией, лишь бы это спасло Анну.

– Китти! – послышался сердитый возглас Розалин О’Доннелл.

– Иду. – Горничная заспешила к двери.

Либ помогла Анне подняться и сесть на стул, а сама стала перестилать постель.

Анна, склонившись над кувшином, перебирала цветы. Там была и веточка кизила – крестообразный цветок с коричневыми отметинами римских гвоздей.

– Посмотрите, миссис Либ, даже у маленьких зубчиков есть обрамление из еще более мелких. – Девочка гладила ничем не примечательный лист.

Либ вспомнила о коренном зубе, лежащем в кармане ее фартука. Она хорошенько разгладила свежие простыни. Мисс Н. любила повторять, что складка может оставлять следы на коже, почти как хлыст. Либ уложила Анну в постель и укрыла ее тремя одеялами.

В четыре часа на обед подали что-то вроде рыбного рагу. Либ вычищала тарелку кусочком хлеба, когда торопливо вошел доктор Макбрэрти. Она поднялась так резко, что едва не опрокинула стул. Ей почему-то стало неловко, что ее застали за едой.

– Добрый день, доктор, – пытаясь приподняться, хриплым голосом произнесла Анна, и Либ бросилась к ней, чтобы подложить ей под спину еще одну подушку.

– Что ж, Анна. Сегодня у тебя хороший цвет лица.

Неужели старик действительно считает этот лихорадочный румянец показателем здоровья?

По крайней мере, доктор ласково обращался с девочкой и во время осмотра болтал о необычайно хорошей погоде. Либ он добродушно продолжал называть «наша добрая миссис Райт».

– Анна недавно потеряла зуб, – сказала Либ.

– Понятно, – ответил он. – Знаешь, что я принес тебе, дитя, – вещь, которую любезно одолжил сам сэр Отуэй Блэкетт? Кресло-каталку на колесиках, чтобы ты смогла, не переутомляясь, дышать воздухом.

– Спасибо, доктор.

Через минуту он собрался уходить, но Либ вышла вслед за ним за дверь спальни.

– Потрясающе… – пробормотал доктор.

Это слово ошарашило ее.

– Опухшие конечности, потемневшая кожа, голубоватый оттенок губ и ногтей… Я действительно считаю, что Анна меняется на системном уровне, – доверительно прошептал он ей на ухо. – Вполне естественно, что организм, поддерживаемый чем-то другим, кроме пищи, будет функционировать по-другому.

Чтобы Макбрэрти не заметил ее ярости, Либ пришлось отвести глаза.

Кресло баронета стояло у входной двери – громоздкое сооружение, обитое истертым зеленым вельветом, с тремя колесиками и откидным козырьком. Китти за длинным столом резала лук. Из глаз ее текли слезы.

– Все же я не вижу реального риска в снижающейся температуре или постоянной бледности, – потирая баки, продолжал Макбрэрти.

Бледность! Наверное, этот человек изучал медицину по французским романам.

– У меня бывали пациенты, которые на смертном одре выглядели скорее желтыми или красными, чем белыми, – проговорила Либ на повышенных тонах, хотя пыталась сдержаться.

– Неужели? Но у Анны нет припадков и нет бреда, – настаивал он. – Само собой разумеется, вы должны послать за мной, если у нее проявятся признаки серьезного истощения.

– Она уже прикована к постели!

– Отдых в течение нескольких дней пойдет ей на пользу. Не удивлюсь, если к концу недели она поправится.

Итак, доктор Макбрэрти вдвойне идиот.

– Доктор, – сказала Либ, – если вы не прекратите этот надзор…

Нотки угрозы в ее голосе сделали его лицо непроницаемым.

– Кстати, – отрывисто произнес он, – подобный шаг потребует единодушного согласия членов комитета.

– Так спросите их.

Макбрэрти заговорил прямо в ухо Либ, отчего та подскочила.

– Если я предложу прекратить надзор на том основании, что он угрожает здоровью ребенка, поскольку препятствует некоему тайному способу кормления, как это будет выглядеть? Это будет равносильно утверждению, что мои старые друзья О’Доннеллы – подлые обманщики!

– А как это будет выглядеть, если ваши старые друзья позволят дочери умереть? – прошептала в ответ Либ.

Макбрэрти затаил дыхание.

– Значит, вот так мисс Найтингейл учила вас разговаривать со старшим по рангу?

– Она учила меня бороться за жизнь пациентов.

– Миссис Райт, будьте любезны отпустить мой рукав.

Либ даже не осознавала, что держит доктора за руку.

Старик отдернул руку и вышел из хижины.

Китти раскрыла рот от удивления.

Либ поспешила в спальню. Анна опять спала, еле слышно похрапывая курносым носом. Все же по-своему милая, несмотря на все ее странности.

По-хорошему Либ следовало бы упаковать сумку и попросить, чтобы ее довезли до станции в Атлоне. Если она считает, что этот надзор не имеет оправдания, то не станет больше в нем участвовать.

Но она не могла уехать.

В половине одиннадцатого вечера вторника, в гостинице Райана, Либ прошла на цыпочках по коридору и постучала в дверь к Уильяму Берну.

Ответа не было.

Что, если он отправился в Дублин, возмущенный бездействием Либ в отношении Анны О’Доннелл? Что, если к двери подойдет другой постоялец, – как она объяснит свое поведение? Она вдруг увидела себя глазами других людей – безрассудная женщина у двери мужского номера.