Чудо-2018, или Как Путин спас Россию - [2]

Но сказался большой управленческий опыт, умение быстро ориентироваться в любой ситуации.

– Так нельзя, извини, как тебя? – осведомился Сухарев.

– Лара.

– Так нельзя, Ларочка. Тема серьезная, с налета нехорошо как-то. Ты садись, а я пока подумаю.

Лара впорхнула в машину, села рядышком, всколыхнув осенней прохладной свежестью застоявшийся воздух машины – механический, попахивающий бензином, несмотря на приятные отдушки, которые использует заботливый Митя. Но сквозь холод ее одежды Сухарев чуял укромное девичье тепло, таящееся между кожей и материей, и от этого воображения ему стало даже немного жарко.

Эх, мысленно вздохнул Дмитрий Васильевич, прошла мое молодость, миновало счастье.

Но, прямо скажем, сетования эти были приятно лицемерными, лукавыми, Дмитрий Васильевич в свои пятьдесят пять был вполне еще свеж, моложав и в возможность неожиданного счастья вполне верил.

И даже ждал его, поэтому появление девушки воспринял как знак и шанс.

– Ну, о чем ты там? – спросил он Лару, положив свою полную белую ладонь на ее озябшую тонкую лапку.

Спросил с улыбкой, спросил играючи, так говорят с детьми, но в эту отеческую интонацию подпустил все-таки и мужского бархата. На всякий случай.

– Поддержите ли вы нового кандидата в президенты Андрея Семенова, учитывая, что его кандидатуру поддерживает Владимир Владимирович Путин? – повторила Лара, глянув в блокнот.

Машина въехала через ворота во двор, подкатила к особняку заводоуправления, стоявшему отдельно и напоминавшему архитектурой загородное поместье олигарха средней руки. Дмитрий Васильевич специально его таким выстроил, чтобы чувствовать себя на работе, как дома.

Он понимал, что пора сбросить с себя этот морок, нельзя поддаваться очарованию юности, вопрос ведь не шуточный.

Но тянул время. Уточнил:

– Значит, кроме меня, никто ответить не может?

– Нет.

– А я, значит, обязан?

– Можете отказаться. Я сделаю пометку, что вы не ответили. Не захотели.

– Зачем же? Я своих мыслей не скрываю – да и с какой стати? Но получается, что я один за весь город отвечаю?

– Почему. На Серманкуль выпало три человека. Вы и еще двое.

– Кто?

– Извините, не могу сказать. Таковы условия.

– А ты-то откуда? В смысле, почему ты работаешь на эту Леваду или как ее там…

– Левада-центр. По имени основателя, Юрия Александровича Левады. Это был такой социолог и политолог.

– Извини, не слышал.

Лара тут же выхватила из сумки планшет, потыкала в него пальцами, нашла информацию и прочитала вслух:

– Юрий Александрович Левада, советский и российский социолог, доктор философских наук, родился в 1930-м году, в Виннице, в семье журналистки Натальи Морейнис и историка Моисея Когана…

Митя в этом месте неожиданно прыснул и закрутил головой.

– Ты там не надо этого антисемитского смеха! – одернул его Сухарев, сам с трудом сдержав усмешку.

– Да я так, – оправдался Митя. – Просто сразу подумал, что без них не обошлось.

– Без кого? – холодно и жестко спросила Лара.

А Сухарев подумал, что глаза у нее очень уж густо карие, почти черные, и личико специфического оттенка, бледно-смуглое. И красива она как-то не по-нашему, не открыто, нараспашку, а как бы исподволь, с некоторой как бы ехидцей, словно даже и в красоте был вечный этого племени вызов: «Да, мы такие, да, умные и красивые, вы что-то имеете против или вас это оскорбляет?»

– Шутит он! Дурачится! – заступился Сухарев за Митю.

Но ладонь с руки девушки снял.

От греха подальше.

Лара продолжила:

– После смерти Левады центр назвали его именем. Я с ними сотрудничаю время от времени. А вообще-то работаю в газете «Серманкульский исток». Еще вопросы?

Как ее зацепило! – размышлял Сухарев. С такой надо держать ухо востро!

Он вышел из машины, Лара тоже.

Он пошел к зданию, она стояла.

Он обернулся:

– Чего вы там? Пойдемте!

– Мне еще двоих опросить надо. Правила таковы, что по телефону нельзя, только лично. Я, кстати, звонила вам, хотела договориться о встрече, но вы не отвечали, а ваша секретарша, наверное, не передала. Пришлось ловить у проходной.

Ну вот, уже наезжает, упрекает, насторожился Сухарев.

Лаской ее надо, лаской, никак иначе.

– Я надолго не задержу, – сказал Сухарев. – Соберусь с мыслями и отвечу.

Он провел ее на второй этаж, проводил в свой кабинет мимо удивленной секретарши Альбины, усадил, попросил Альбину принести Ларе чаю или кофе – по ее выбору, а сам отправился в кабинет Ани Аникановой. Открыв дверь, не поздоровавшись, спросил:

– Кто такой Андрей Семенов?

Аня не поняла.

– Какой Семенов?

– Новый кандидат в президенты!

Аня дорожила своей работой. Она одна кормила семью, двух детей и мужа Викентия, разочаровавшегося в жизни, в работе и в игре российской футбольной сборной, чьи поражения горько отмечал каждый вечер пивом и водкой. К тому же, пять лет назад у Ани была короткая связь с Сухаревым, вследствие чего он и взял ее на работу. Но Аня жила в постоянном страхе, что Дмитрий Васильевич отомстит ей за свое увлечение женщиной не первой, увы, молодости и не сногсшибательной, прямо скажем, красоты. Она боялась не угодить ему, дать повод к недовольству. И вот он, опасный момент: начальник задал вопрос, а она не знает ответа.