Чудный рассвет - [7]

И без них погибло несколько миллиардов человек… Задумайся…

Разум не в силах объять это число. Оно так велико, что его невозможно представить. Но никогда нельзя забывать о них…

Я шел и всматривался в спину Рена, в его почти невидимую в темноте фигуру манекена, и пытался понять ради чего, ради чего погиб цветущий город. Я шел почти вслепую, спотыкаясь. Преследуемый пережитым кошмаром…

Миллиарды!!!

Сколько душ не познают покоя? Кого они проклянут за свою смерть?

МИЛЛИАРДЫ!!!

Спустя два часа после выхода на марш нас нагнал рассвет. Как всегда, он пришел неожиданно. То мы почти наощупь пробирались сквозь чернильно-черную, безлунную ночь, под пристальным наблюдением сотен звезд. И вот уже светло, звезды ушли.

На востоке заалела заря, я на секунду замешкался, стягивая очки ночного видения и пялясь на небо. Что принесет нам новый день? Наивный вопрос? Что же, в свое время и я был глуп, как ты… Но это была моя первая самостоятельная мысль, с тех пор как я валялся там на холме, наблюдал танец разъяренного бога. Я повторил мой вопрос и стал ждать ответа, наблюдая, как мое дыхание сгущается, превращаясь в сгустки пара.

Солнце вылетело из-за горизонта, подобно метеору. Оно всегда выскакивало так стремительно и неожиданно, что к этому не могли привыкнуть даже рожденные на Мире…

Сначала суровый, затем все более радостный свет залил все вокруг. Тени с каждой секундой становились все более четкими. Солнце с каждой секундой поднималось все выше и выше, очищая своим светом небо от ночной черни. Свет становился все ярче, из розового превращаясь в золотой. Начал подниматься утренний туман, мы по колено тонули в нем, а он поднимался все выше и выше — потоками устремляясь к вершине гор.

Мн шли между туманом и небом, вне грешной земли, и старались прогнать мысли о происшедшей трагедии. И тут я почувствовал, как по моим щекам, может быть, первый раз в жизни, текут слезы…

Что-то защепило — так наши термокостюмы реагировали на изменение температуры и света, теперь под действием солнечного света они из черных превратились в белые. По склонам гор увядали ночные растения, когда туман поднимался к вершинам гор, это было хорошо видно. За считанные секунды Доминиканы изменились, превратившись в мертвую пустыню. Солнце, поднявшись высоко, превратилось в огромный диск. Лишенные растительности горы покрывались шрамами четких, на удивление черных теней. Казалось, жизнь покинула их. Но спустя несколько секунд из всех щелей стала выбиваться дневная растительность. С вершин гор в долину устремились тучи, смывая пыль, покрывавшую ущелье и неся жизнь.

Через час мы вышли в долину; Гейнит повел нас вниз, на простирающуюся до самого горизонта долину. Описав полукруг, мы подошли к горловине долины. Все укрылись, растянувшись в цепь поперек горловины, за исключением нашей четверки. Мы пошли дальше.

Миновав еще один перевал, мы вошли в заросли саблетрав и стали скрытно пробираться через них. Мы старались двигаться вместе с порывами ветра, чтобы ничей посторонний глаз не мог нас заметить.

После получаса утомительного ползанья я почувствовал, что достиг края зарослей. Остановившись, я осторожно раздвинул листья травы и выглянул наружу…

На поляне стоял огромный гравитопаром, примерно пятисотфунтовый, оснащенный оборудованием для самовыгрузки и самозагрузки.

Рядом с паромом стояло три человека.

На то, чтобы увидеть все это, мне потребовались доли секунды. Все рассмотрев, я тотчас отпрянул назад. Быстро проверив исправность автомата, я снял его с предохранителя, а затем осторожно пополз через траву, стараясь подобраться поближе к парому.

Выглянув в очередной раз из травы и убедившись в том, что до парома довольно близко, всего около двадцати футов, я приступил к тщательному наблюдению. Со своей позиции я рассмотрел на борту корабля идентификационную голограмму. Судя по ней, корабль был приписан к Урхейму — столице Объединения. Городу, расположенному в северном полушарии. Чтобы сюда добраться, им пришлось проделать большой путь, несмотря на то, что они передвигались не своими ногами… Их путь был долог потому, что им пришлось пройти все фазы развития — от зародышей в стеклянных пробирках до людей, дрожащих сейчас под порывами ветра у меня на мушке. Эта мысль меня позабавила, и я задумался: обладают ли они даром предчувствия и догадываются ли о том, что этот рассвет окажется для них последним. Подобная мысль заставила меня улыбнуться, и я вторично, без всякой нужды, проверил свой автомат.

Приходилось ждать, стараясь заглушить нарастающее чувство беспокойства.

Двое из стоявших отошли к носу парома и закурили одну сигарету на двоих. Ветер донес до меня слабый аромат наркотической травы. Слегка пошатываясь от наркотика или от постоянного недосыпания, они внимательно смотрели поверх саблетрав на равнину. Своим «одеревенелым» видом они напоминали людей, впервые угодивших в ночлежку и с непривычки проворочавшихся там с боку на бок всю ночь, так и не уснув. На них была надета форма младших полноразумных офицеров касты военных. Скорее всего, как и большинство представителей неклонированных каст, они получили свои должности по наследству. Не считая кадров из Урхема и других главных городов, они были одними из немногих счастливчиков, уцелевших после уничтожения Дакоты — там погибли сотни тысяч кадровых, офицеров военной касты, а клан военных всегда был немногочисленным. Хотя регламент рекомендовал Объединению формировать силы Безопасности из представителей неклонированных высших каст последнего бастиона «закостеневшего деспотизма», — но за долгие годы бездействия силы Безопасности превратились в чисто формальный отряд и не играли существенной роли. Это, в свою очередь, привело к движению Квесторов и, в конце концов, вынудило Объединение принудительно перевести представителей промышленных клонов в отряды полиции.