Чудесные дни в «Ужиках» - [3]

— А дядя всё не едет. До вечера тут сидеть будем? Хочется скорей в «Ужики» попасть, — Марик начал волноваться.

— Есть предложение, — зная, какой Маркуша нетерпеливый, я решил не дожидаться его нытья. — Мы пойдём в сторону деревни навстречу дяде Мише. Всё быстрее получится, чем просто сидеть и ждать.

— А сколько до деревни топать? Дорогу знаешь? — в нетерпении Марк вскочил с места.

— Дорога простая, бабушка всё объяснила, а топать шесть километров, это чуть больше часа. Идём?

— Идём!

Асфальтированная дорога закончилась сразу, как только скрылась из виду станционная избушка. Мы шагали по грунтовке, пиная мелкие камушки и поднимая за собой небольшие столбики пыли. Чтобы скоротать время, начали сочинять на ходу и напевать песню про деревню:

На полях растёт картошка

А в корове молоко

Мы возьмём от них немножко

Заживём здесь широко.

А потом наловим рыбы

И насолим огурцов.

Мы дружить всегда могли бы

И держаться молодцом.

Дорога до деревни оказалась спокойной и живописной. Мы любовались бескрайними полями, дубовыми зарослями, изумрудными холмами. За всё время не встретили ни одного человека, только рядом с небольшой деревней под названием «Каменка» увидели стадо коров, спокойно жующих траву вдоль дороги. Странно, что в такой ранний утренний час животные уже на работе. Марик пытался было поговорить с одной из бурёнок, но корова слегка боднула рогами в нашу сторону, и мой товарищ тут же сделал рекорд по стометровке.

Наконец, примерно через час пути, показалась наша деревня. Столбик с названием «Ужики» завалился на бок, от первой буквы «У» был виден маленький хвостик, зато «жики» читалось хорошо. По обочинам дороги, глазея окошками друг на друга, стояли одноэтажные избушки: жёлтые, зелёные, голубые, а некоторые и вовсе неокрашенные, совсем потемневшие от времени.

Дорога извивалась и уходила в горку, поэтому всей деревни сразу мы не увидели. Ничего, потом изучим местность, сначала нужно обнять бабулю, я так по ней соскучился!

Вот и наш дом: третий справа, зелёный, а рябинки тут растут почти перед каждой избой. Мы зашли во двор. Но что же это? Хата закрыта, навесной замок уже начал ржаветь, бабулечки нигде не видно. Я внимательно осмотрел двор и с удивлением обнаружил, что коровы, котов и собаки тоже нет, а травой всё заросло почти до колен.

— Где же твоя бабушка? Дом выглядит так, как будто в нём не живут. — Марк выглядел растерянным и даже испуганным.

— Не знаю. Смотри, соседка в огороде копается. Давай, у неё спросим?

— Пойдём поближе, спросим.

— Бабушка! Бабушкааа, здравствуйте! — я позвал громче, и старушка подняла голову.

— Каво вам, робяты? — её речь была необычной, но смысл я понял.

— Мы приехали из города к бабушке, а её нет дома. Вы не знаете, когда она вернётся?

— Так ты унучек ейный будешь? Манька на Пасху ишо уихавши, а куды — ня знаю. Ключи от хаты ейные у мяне, забярайте да жавите.

Пока старушка ходила за ключами, Марк засыпал меня вопросами:

— Что бабка сказала? Почему она так странно разговаривает? Это русский язык или уже другой? Если тут все так говорят, как мы будем с ними общаться?

— Не тараторь, давай по порядку. Я, например, всё понял, что старуха сказала, если хочешь, буду твоим переводчиком. Бабушку мою зовут Марина, Манькой её тут по-деревенски, видимо, величают. Странно, что бабуля не дома. Телефона тут нет, но мы регулярно переписывались. Она знала, что я приеду в первый день лета, обещала, что сосед встретит меня с поезда. Очень непонятно и подозрительно всё это.

Вернулась старушка с ключами, но не одна. За спиной у неё виднелась туго натянутая верёвка, на конце которой упиралось в землю копытами чёрное, страшное, рогато-бородатое чудовище. Его спутанная шерсть доставала до земли, а острые, словно заточенные рога пугали размерами. Бабуля вложила мне в ладонь связку ключей, а в другую руку сунула конец верёвки.

— Дяржи вярёвку крепчее. Намучалася я тут с вашею Муркою, не коза, а наказанне Господне. Шибко вренная. То удярёт, то съисьть чаво с тряпья. Пол деяла вчара ухомячила, бясстыннеца.

— Так это коза? А что нам с ней делать? — в моей голове словно застыла картинка с этим чудовищем, пожиравшим бабкино одеяло. Вот так уснёшь себе спокойно, заберётся эта зверюга в дом, начнёт жевать подушку, а вместе с ней случайно и мою голову слопает.

— Так пасите, доите, молочко пейте, — соседка не представляла, какие жуткие фантазии бродят по моей голове и, как ни в чём не бывало, продолжала, — то ж ваша коза, Манька мне на время яё давши, покуды кто с ваших не приидет.

Бабуля ещё что-то говорила, уходя, но мы ничего не разобрали, потому что все наши силы и внимание были отданы вырывающейся козе. И откуда только в не очень большой по размерам зверушке столько силы? Животное так отчаянно брыкалось, упиралось и дёргалось, словно мы были козоедами и собирались слопать её живьём.

— Не бойся, маленькая, хорошенькая, красавица, умница, — я не знал, какие ещё слова подобрать, чтобы успокить это чудище.

— Мурочка, лапочка, девочка, отличница, — Марк пытался мне помочь, но, услышав, что коза отличница, я чуть не выпустил верёвку от смеха.

Коза увидела, что мы замешкались, дёрнулась, а потом наклонила низко рога и резко пошла на таран. Мы заорали и, не выпуская верёвку из рук, как птицы взлетели на мирно стоявшую рядом яблоню.