Чудесное око; Звезда КЭЦ; Голова профессора Доуэля; Небесный гость - [52]

«Ночью на наш табор налетели, очевидно, крылатые хищники — летучие вампиры». Обычно они неслышно приближаются к спящему животному или человеку, прокусывают кожу такими острыми зубами, что сонный человек не ощущает боли, и начинают сосать кровь. Говорят, от этого человек засыпает еще крепче.

Первого проводника нам удалось спасти, второй умер от потери крови.

— А кровавые плевки?

— Я просто думаю, что они от жадности переполняют свой желудок и часть крови выплевывают.

— Как же вы остались живы?

— Нас спасли водолазные костюмы.

Подводная дуэль

На океане был штиль. Солнце поднималось в утреннем тумане, целый день обливало жгучими лучами ровную синюю поверхность океана, пароход, людей на палубе и опускалось в вечерней мгле. Загорелись крупные звезды. Ночи были душны и темны — наступало новолуние. Море светилось.

В одну из таких ночей «Урания» близко подошла к траулеру.

— Пора мне нырять! — сказал Протчев. Его водолазный костюм давно был осмотрен и приготовлен. Протчев вышел на палубу и стал не спеша одеваться в водолазную одежду. Тяжелые калоши и резиновый костюм были уже на нем. Оставалось надеть на голову скафандр.

— Нож не забыл? — спросил Маковский.

— Есть! — коротко ответил Протчев. — Все в порядке. Надевайте.

Два матроса подняли тяжелый шлем и надели на водолаза. Протчев почувствовал привычную тяжесть и, медленно переставляя ноги, пошел к борту. Свинцовые подошвы мешали идти. Протчев словно очутился на иной планете, где существует удвоенная сила тяжести. Но эта тяжесть уменьшится, как только Протчев окажется под водой. Опробовали трос, прикрепленный сзади к костюму, аппарат, подающий воздух, телефон — все в исправности.

— Воздух хорошо поступает? — спросил матрос на помпе.

— Прекрасно, — ответил Протчев.

Лицо Протчева, видневшееся сквозь стекло — окно шлема, — было спокойным, как и всегда. Все заметно волновались.

— Спускайте, — приказал Маковский.

Протчев перешагнул через борт. Трос натянулся. Протчев повис в воздухе и медленно стал погружаться в воду. Вот его толстые ноги коснулись воды, еще минута, и вода сомкнулась над шлемом. Протчев опустился под воду.

Все это было сделано тихо и осторожно с борта, противоположного «Урании». С этого же борта опустили и телеоко.

— Кажется, на «Урании» ничего не заметили, — тихо сказал Маковский.

Протчева медленно и незаметно повели вокруг носовой части вдоль корпуса корабля.

На «Урании» все казались занятыми обычными поисками. Спускали лот, хотя этого теперь и не надо было делать, небольшой шар телеприемника. Ночь, как и все; работа, как всегда…

Стрелки на часах Гинзбурга показывали полночь. В Москве было четыре часа утра, но Миша не спал. Мотя предупредил его еще накануне, что сегодня должна быть интересная ночь, и Миша упросил отца оставить его на ночную вахту.

— Ведь я уже абсолютно здоров, и врач позволяет мне ходить по комнате. Через несколько дней я смогу гулять. Не посплю ночь — завтра высплюсь.

Отец позволил ему.

Медленно тянулась ночь. Экран был темным. Гинзбург предупредил, что передача по телевизору начнется лишь после того, как Протчев опустится под воду. Показать спуск нельзя — для этого пришлось бы осветить Протчева, а свет мог быть замечен телеоком «Урании».

…С улицы изредка доносились гудки автомобилей. Квартира Борина была недалеко от Арбатской площади. Погромыхивали ночные трамваи, гудели автобусы. Москва не спала.

Но Миша привык к этим звукам великого города и почти не слышал их. В углу однообразно стучали большие стенные часы. У Миши слипались глаза.

— Не смей спать! Ты не должен спать! — убеждал себя Миша. — Ведь ты на вахте… — Но глаза не слушались и слипались. Кажется, Миша чуточку задремал.

— Спишь? — услышал он голос Гинзбурга и встрепенулся, как птица.

— Нет, — ответил Миша тихо, словно их могли подслушать.

Эта ночь настраивала на таинственный лад. Миша взглянул на часы. Он дремал не больше пяти минут.

— Протчев под водой. Сейчас наш подводный телевизор покажет, что делается под водой.

Миша провел рукой по глазам, чтобы смахнуть остатки сна, и стал смотреть на экран. На экране, как и ранее, было темно.

— Почему ничего не видно? — спросил Миша.

— Потому что Протчев не зажигает фонарь, он сидит в полной темноте.

— Значит, ничего не увидим?

— Если только кто-либо иной не зажжет фонарь, — ответил Гинзбург.

В этот самый момент Миша увидел, что верхний правый угол экрана слегка осветился… Или это только показалось Мише… Свет словно растаял… Нет, вот снова блеснул — на этот раз луч прорезал экран по диагонали. И снова погас. Но этого было достаточно. У Миши сильно заколотилось сердце. Значит, кто-то был под водой, кроме Протчева… Сейчас начнется самое интересное…

И оно началось. Яркий луч света метнулся снизу вверх, и Миша снова увидел фигуру водолаза. На его груди — фонарь, хотя и не такой сильный, как у Протчева. В правой руке водолаз держал большие ножницы и направлялся, подруливая левой рукой, к тросу и кабелю телеаппарата.

«Это, конечно, кабель нашего телеока. Водолаз хочет перерезать его», — подумал Миша.

Водолаз, неожиданно увидев свет, дернул за сигнальную веревку.

«Значит, у этого водолаза нет телефона».