Чудесное око - [51]

— Простите, но… нервное напряжение моё вылилось в смех… Мне пришла на ум одна вещь. Почему у нас не показывают ваши телепередачи?

— Ещё бы! — усмехнулся Кириллов. — Для них это было бы самоубийством.

— Да, да. Вы правы. Конечно. А рассмеялся я, кажется, вот почему… У меня бывает так, что одна мысль обгоняет другую. Я подумал: капиталистический мир свёртывает работы в области телевидения не только вследствие кризиса. Телевидение становится небезопасным. Ведь если бы каждый рабочий, каждый радиолюбитель имел приёмный аппарат и с его помощью мог принять хотя бы одну такую передачу, то всякая ложь о Советском Союзе стала бы невозможной. Последствия телепередач из СССР были бы для капиталистов действительно губительны, тем более, что в такой пропаганде нет ничего противозаконного.

— Но телевидение всё же существует на Западе и в Америке, — сказал Борин.

— Да, оно возникло и развивалось, пока эта опасность ещё не принималась в расчёт. В успех ваших самостоятельных работ в этой области верили немногие. А вы взяли да и выросли. И создали новое могучее оружие вашей мирной пропаганды ваших достижений. Вы можете только показывать, ничего не добавляя. Никаких громких фраз: они не нужны…

И Кар снова рассмеялся.

«Его смех звучит, как атмосферные разряды», — подумал Миша.

— Но без боя они не уступят, — продолжал Кар. — Я знаю их. Теперь они заглушают ваши радиопередачи, скоро начнут «гасить» или «заливать светом» ваши телепередачи.

— Что ж, посоревнуемся и на телефронте, — усмехаясь, ответил Борин.

— Наверное, дойдёт до того, что индивидуальные телеустановки будут запрещены. За приём телепередач из СССР будут штрафовать, сажать в тюрьму, как это и сейчас делается в ряде стран с радиоприёмом. Как интересно стало жить! — воскликнул Кар, потирая свои сухие ручки. — Прошу зачислить меня рядовым на телефронт! — закончил он, тряхнув рыжей бородкой.

После этого «путешествия» Кар с новым интересом смотрел на своих друзей, словно они были с иной планеты.

ПРИКЛЮЧЕНИЕ В ПУТИ

— Как твоя нога, Миша?

— Азорес? Здравствуй! Благодарю. Всё идёт прекрасно. Скоро прилечу к вам. А как твоё путешествие? Много видел интересного?

— О, как всегда, материал огромный! — ответил Азорес.

— Какой материал?

— Для газеты, конечно. Северо-западный угол Южной Америки — настоящие Балканы, к тому же Балканы в огне. Войны, восстания, перевороты не прекращаются. Однажды мы с Каром попали в такую сумятицу, что думали, там и головы сложим. Вырвались из этого ада капиталистических хищников и сразу же очутились на Луне, — Азорес рассмеялся. — Да, горная страна, куда мы попали в поисках следов Скотта и Вильямса, своим ландшафтом и вправду напоминает Луну. Днём — ужасающая жара, ночью — холод. Голые скалы. Пустыннейшее место на земле. Даже насекомых нет. Из животных встречались только ламы. Населения почти нет. И вот в этих-то местах бродили Скотт и Вильямс в поисках золота. Нам надо было найти индейца, работавшего на приисках Скотта и Вильямса…

— А как вы добирались? Пешком?

— На мулах, с двумя проводниками. Один из них метис, второй индеец.

Однажды мы остановились на ночлег возле хижины скотовода-испанца. Он разводит лам и торгует ими. Это единственный в округе «отель». Хозяин встретил нас любезно и посоветовал разместиться на чердаке или внизу, где уже лежало на полу вповалку человек пятнадцать. Мы, конечно, выбрали чердак. Хозяин принёс матрацы, которые пахли навозом и, казалось, были набиты картофелем, бросил их на пол чердака и старательно заткнул тряпками небольшие оконца. Мы подумали, что он старается уберечь нас от ночного холода, но немного погодя поняли, от чего именно.

— От чего же?

— Вот послушай. Переночевали мы и тронулись в глубь страны, где не было уже никаких отелей и вообще человеческого жилья. Наступающую ночь мы вынуждены были провести под открытым небом. Товарищ Кар перед выездом настоял на том, чтобы мы сделали себе прочные костюмы, этакие комбинезоны из парусины с капюшоном для головы. «Иначе нас заедят комары, вы не знаете Южной Америки», — сказал он. Но его познания также, видимо, были ограничены. Наши проводники сильно смеялись, когда я однажды развернул «водолазные» костюмы, лежавшие в чемоданах.

«В горах нет ни москитов, ни мух, ни комаров», — сказал один. Пришлось положить костюмы в чемодан. Однако на первом ночлеге под голым небом мы вспомнили о костюмах. У нас не было даже накидок, а ночи там бывают холодные, ветер свирепый. Мы решили, что толстые парусиновые костюмы защитят нас от холода: облачились в свои «скафандры», надвинули на головы капюшоны, подостлав вниз войлочную полость. Наши же проводники, закалённые ребята, имели только одеяла. Их руки и ноги были голы. Стреножив мулов, проводники также улеглись поодаль от нас, и вскоре мы все уснули.

Просыпаемся на рассвете — нет ни проводников, ни мулов. Неужели проводники украли мулов и удрали? Но почему же они не взяли наших чемоданов? Вдруг Кар приметил на земле нечто напоминающее плевки кровью. Пятна крови на месте, где лежали проводники. Значит, проводники убиты… За камнями раздался стон, а потом мы увидели одного проводника. Его бронзовая кожа стала бледно-синеватой, на груди, на руках и особенно на ногах были раны, словно его искололи пиками. Мы бросились ему на помощь. Скоро нашли и второго проводника, также всего израненного и без памяти. Мы не могли понять, что случилось, пока, наконец, первый проводник, набравшись сил, не рассказал нам.