Чудесное лето - [33]
– А лодка все уплывает… Все уплывает… – с тихим отчаянием пропищал Игорь. – Кровопийцы вы!..
Взрослые опомнились. В самом деле, чего еще ждать. Ходу! Ходу!
Понеслись рысью к лодочному сараю рыбака. Ключа с собою не захватили. К черту ключ! Камнем сбили висячий замок. Выкатили пузатенький моторный бот по проеденным ржавчиной покатым рельсам в воду. Сели.
– Поедете с нами? – жестом пригласил дядя Вася англичанина.
Тот только рукой отмахнулся. Странный человек. Должно быть, с отчаяния совсем одурел.
Запыхтел мотор. Бот с места резвой собакой помчался, взбивая седую волну, к далекой лодке. Ишь как стрекочет, словно на швейной машине шьет. Дети облегченно вздохнули. Мишка взял осторожно англичанина за длинную ладонь и сказал:
– Будьте покойны. Бон. Они нагонят.
А Игорь притащил из сарая скамейку и, пыхтя, поставил перед англичанином. Через плечо мальчика волочился обрывок старого паруса.
– Садитесь. Дочка ваша умница… Сидит себе в лодке и тихонько плачет. Ничего ей не сделается.
А в парус закутайтесь… Свежо очень, и вы совсем голый.
Англичанин легонько щелкнул мальчика по голове и улыбнулся. Улыбка ведь на всех языках одинакова.
Сели втроем на скамью и стали смотреть в море.
– Подходят, подходят… Цоп! Зацепили. Привязывают.
– Чего же это они круги вокруг описывают? – встревожился Мишка. – Не нравится мне это.
Игорь толкнул его плечом и показал глазами на англичанина:
– Осторожнее… Что ты зря каркаешь?..
Когда моторный бот с лодкой на буксире медленно подходил к камням, мальчики испуганно переглянулись: девочки среди пассажиров не было. И лица у подъезжавших были насупленные и строгие. Но чудак-англичанин перемахнул с камня на камень и, показывая на белевшее на носу лодки белье и платье, радостно и хрипло крикнул все то же птичье слово.
И, словно эхо, в ответ рассмеялась вся компания. Так вот, значит, в чем дело… Стоило ли замок сбивать? Мальчики даже сконфузились: из-за чего же они такой переполох на ферме подняли? И, подшлепывая себя пятками, помчались к опушке объяснить ожидавшим там тете Даше и жене рыбака, что никакой трагедии нет, а только одна комедия и, пожалуй, англичанин даже и без аспирина обойдется.
Впрочем, англичанин радовался недолго. Он перерыл в лодке свое платье и белье, заглянул под одну скамейку, под другую и яростно потряс кулаками…
Чего ж он опять взъерепенился?
Но когда джентльмен, прижимая охапку своих вещей к груди, показал на свои голые ноги и ступни, всем и без английского языка стало понятно: волна слизнула его штаны и ботинки.
Мальчуганы бросились за раскрытую дверь сарая, их душил смех, но нельзя же прямо в глаза человеку смеяться, когда его постигло такое несчастье.
Взрослые губы кусали. А англичанин в отчаянии показывал рукой на далекий курорт, назвал имя своей гостиницы – «Кон-ти-нен-таль», показал опять на свои голенастые ноги и на лодку.
Еще бы, еще бы! И словаря не надо. Как он теперь в свой первоклассный отель босиком, без штанов вернется…
Плотный низкорослый рыбак подумал, пошел в сарай и вынес оттуда пострадавшему джентльмену свои измазанные дегтем рабочие брюки из выцветшего синего брезента. Вот, пока что. Других, мол, нет. Портной в Париже шьет… Англичанин только головой покрутил.
Когда он наконец оделся на камнях и встал во весь рост, мальчики, смотревшие на даровое представление в щелку дверей, от восторга затопали ногами.
На голове – новая морская, синяя с белым верхом, фуражка с шитым золотым якорем; на плечах – щегольской яхт-клубский синий пиджак с черным галстуком. Лучше и быть не может. А на ногах… короткие, доходящие до икр покоробленные дудки, испещренные квадратными заплатами, словно политическая карта Северо-Американских Штатов… И босые, огромные ступни с оттопыренным большим пальцем, совсем такие, как у одного из братьев Фрателлини в цирке…
Взрослые отвернулись. Англичанин осмотрел себя, поморщился и… плюнул. А добродушный рыбак вынес ему пару брезентовых грязных туфель со стоптанными задками и похлопал одну о другую: прошу!
Но огромные ступни не пожелали влезать в убогую обувь. Ни за что. И только колоссальные, блестевшие, как копыта, сабо подошли.
– Пингвин! – пискнул за дверью Мишка.
Игорь беззвучно затрясся всем туловищем, но, к счастью, Мишка успел предусмотрительно зажать ему рот куском промасленной пакли.
Англичанин поднял одну ногу, осмотрел. Поднял другую… У него был такой вид, точно в него насильно влили пол-литра рыбьего жира.
Дядя Вася решил, что пора этот узел как-нибудь распутать. Привел в порядок мозги, перевел все слова в жесты и, как семафор, задергал руками.
– Там ваш отель, «Континенталь». Здесь – мы. У нас виноградный юбилей – гип-гип-ура!.. Вон наша крыша. Айда к нам. Закусить… Выпить… Зубровка, русский виски! Аромат – шик! Штаны – тьфу. Солнце садится. Здесь можно поймать лихорадку (он даже лихорадку изобразил). Лодку моторный бот чах-тах-тах – потом привезет. Айда к нам!..
Англичанин, внимательно следивший за руками, губами и носом дяди Васи, понял, улыбнулся (что же ему оставалось делать) и, благодарно потянув его за рукав, тронулся к ферме.
Сабо с тихим свистом щелкали по песку, цепляясь друг за дружку, сваливались… Широкие и куцые брезентовые пьедесталы приходилось через два шага в третий подталкивать пятерней кверху…
