— Чего не войти, поработаем лето — на всю зиму сена запасем. Вот уважим отцов! — отозвался белолицый.
И, словно опасаясь, как бы Петя не передумал, они тут же бросились к своим армиям, крича на бегу:
— Ребята, брехаловские луга осушают! Нас в пай зовут! Вместе робить, вместе укос делить!
Не успели пионеры оглянуться, как были окружены толпой деревенских ребят. Забыв о драке, мальчишки враждующих деревень просили топоры и лопаты. Все хотели принять участие в интересном деле. Глина так и летела в воду. В реке образовался мутный пенный след. Привлеченные им, под берегом ворочались крупные рыбы.
— Нам рыбы не жалко, вон ее в реке сколько! — говорили смуглолицые полевики пионерам. — Своих удочек нет — ловите нашими.
— Рвите ягоды где хотите, хоть на пчельнике, хоть в лесу, — говорили белолицые лесовики.
В общем труде быстро образовалось товарищество.
К обеду мальчишки успели сбегать в свои деревни и притащили разной снеди: квасную тюрю в глиняных горшках, хлебные корки, сдобренные луком и конопляным маслом, печеную картошку, пышки из пшеницы грубого помола. И щедро угощали пионеров.
Многие явились с лопатами и топорами.
Всем не терпелось поскорей "отворить воду".
СПОРЫ-РАЗГОВОРЫ, СЛАДКИЕ МЕЧТЫ
После обеда сам собой возник задушевный разговор.
Вот бы здорово так всегда: вместе работать, вместе за стол садиться. И жить бы всем вместе дружно и весело.
Построить такой большущий домище. Вот здесь, на пчельнике. И поселиться в нем. И пусть это будет детский колхоз.
Что может быть лучше на свете?!
И главное, сами себе хозяева.
Никакие взрослые не помыкают, не командуют. Не заставляют делать то, чего не хочется. Ты, например, желаешь пойти рыбачить, а мать заставляет малышей в люльке качать. Ты, допустим, желаешь коней в ночное вести, а дед тебя заставляет учиться у него лапти плести!
А главное, у взрослых много плохих привычек, которые ребята от них перенимают: иные пьют, другие курят.
Когда будут ребята жить одни, откуда плохому-то завестись? Все хорошими будут.
— Даешь детский колхоз!
— Станем жить одни, без всякого начальства, чтобы все были равны.
— Председателя все-таки надо иметь, без головы нельзя! Кого-нибудь надо поставить и повыше.
— Поставишь одного выше всех, а он зазнается, вон как Вильгельм наш, брехаловский.
— А мы давайте по очереди — нынче один председателем, завтра другой, так по кругу и пойдем, тогда никто не зазнается.
— Верно!
Ребята расшумелись, раскраснелись. Все уже чувствовали себя жителями необыкновенного, сказочного колхоза. Глаза у всех горели. Иные даже взвизгивали от восторга, представляя себе привольную жизнь без взрослых.
А Петя? Петя, признаться, растерялся. Он очень хорошо понимал все тонкости пионерской работы, но о колхозной жизни знал только издалека, из газет.
— Ладно, — сказал он, — детский или недетский колхоз, потом разберемся — главное, закончить канал.
После обеда все вместе искупались и снова за работу.
Канава заметно углублялась. Вскоре каждый землекоп уже выкопал яму в свой рост, и над всей канавой только сверкали лопаты да взметывалась синеватая глина.
Но чем ниже, тем она становилась мокрей, липла к лопатам, вязла, с трудом отрывался каждый кусок.
— Ничего, одолеем! — не унывали ребята. За каждым работающим на гребне стояли сменщики. Чуть притомился, запотел, сейчас забирают из рук лопату. И свежая сила сменяет уставшую.
Хорошо работается, когда всем видна польза труда.
Вот они, болота, полные резучей осоки да колючего телореза; осуши их, и зацветут здесь луговые травы, зазвенят косы, вырастут стога душистого сена.
Перед глазами деревенских ребят ясно вставала эта картина. Каждый знал, какое богатство хорошие луга — ведь там, где много сена, много коров, а там, где много коров, вволю пей молока.
Хорошо работается, когда трудишься не один, а большой артелью. Азарт разбирает, когда видишь, как рядом спорится дело у товарищей. И смех и шутки. Приустал — друзья подбодрят, замучился — сменят.
Так и работали ребята трех враждующих деревень, забыв все тяжбы и ссоры.
И вдруг неожиданное происшествие отвлекло их. Появилась бабушка Шагайка.
Завидев ребят, копающих канаву, она почему-то пришла в ярость:
— Стойте, озорники! Ишь что затеяли? Пошли прочь!
Вот я вас! — закричала она и набросилась на ребят, размахивая клюкой.
Седые космы ее развевались, крючковатый нос трясся, как клюв хищной птицы.
Девчонки с визгом убегали от нее прочь, мальчишки с хохотом увертывались от ударов клюки. Но не бросали работы. Старуха напрасно носилась по гребню канала — стоило ей отбежать в один конец, как в другом уже сверкали лопаты и взметывалась вверх глина.
— Остановитесь! Не ройте эту землю, а то она вас зароет! — грозила старуха, не унимаясь.
— Да что вы, бабушка, то убеждали меня, будто ребят на мыло сварили, теперь в могилу их хотите вогнать. Опомнитесь. Не мешайте нам, — попросил Петя.
Но старуха не унималась. Присев на насыпи, она, тяжело дыша, выкрикивала какие-то непонятные заклятия, потом сорвалась с места и пошла прочь, потрясая в воздухе клюкой.
Вслед ей раздался свист, улюлюкание, насмешки:
— Колдунья! Ведьма!
— Садись в ступу, улетай! Метлой помахивай!
