Чудес не бывает - [59]

Автомобили были переданы, и я вернулся в Сеул. Однажды ко мне пришел один из представителей центрального правительства и сказал.

— Скоро будут заключены дипломатические отношения с Ираком. Наше правительство вело постоянные переговоры через посольство в Кувейте, что уже имеет неплохие перспективы. Это было сделано в основном через официальные каналы правительства. Поэтому было бы желательно, чтобы частные компании в этот вопрос больше не вмешивались.

В те времена заключение дипломатических отношений со страной, у которой были официальные связи с Северной Кореей, являлось большим «достижением». Поэтому правительство хотело показать, что эти достижения были результатом только их работы. Соответственно чиновники старались скрыть тот факт, что этот вопрос сдвинулся с мертвой точки благодаря усилиям частных компаний.

Я понимал их «намерения».

— Хорошо, я все понял. Мы просто хотели, чтобы отношения между нашими странами установились как можно скорее, и для этого передали Ираку автомобили. Я не думаю, что в этом есть результат только наших усилий. Если установление дипломатических отношений произойдет, то это полностью заслуга правительства.

Через несколько дней высокопоставленный чиновник из министерства иностранных дел позвонил мне и повторил то же самое. Он сказал, что этой работой занимается министерство, и чтобы «Хёндэ» больше не вмешивалась.

На самом деле, если подумать, то я ничего особенного не сделал. Я старался, чтобы «Хёндэ» могла нормально осуществлять свою деятельность. Но для меня было все-таки удивительно, что государственные ведомства так неожиданно стали утверждать, что это именно их заслуга.

В конце концов, не важно, в результате чьих усилий это произошло, но консульские отношения были установлены. После этого в Корею были приглашены мои друзья и братья, мэр Вахаб и министр промышленности. Они посетили пещерный буддийский храм Соккурам, сделали поклон великому Будде, и вообще были в восторге от древней корейской культуры.

Затем был наплыв корейских чиновников в Ирак, а строительная промышленность Кореи осуществила свою мечту о втором специальном рынке на Ближнем Востоке.

Но недолго эта мечта просуществовала в действии. В начале следующего 1979 года в Иране началась мусульманская революция под руководством Аятоллы Хомейни, а с сентября 1980 года затяжная война между Ираном и Ираком. Из-за этого корейские компании были вынуждены в спешке покинуть иракский строительный рынок, в который они вложили столько усилий.

Уход из Багдада

Ирано-иракская война повлияла не только на работу строительной компании «Хёндэ», но и лично на меня.

Есть слова: победить в бою, но проиграть войну. В приходе в Ирак я добился успеха, но из-за войны между Ираном и Ираком моя «война» закончилась поражением.

На самом деле из-за этой войны в компании до сих пор сложности. Но когда-нибудь произойдет строительный бум второго ближневосточного рынка — Ирака, что пойдет на пользу и корейской экономике. Я уверен, что они не забудут дружескую страну и в частности компанию «Хёндэ».

В Корее распространились очередные слухи: иракский проект в конце концов привел к ухудшению отношений между президентом Чонг Джу Енгом и директором Ли Мён Баком, поэтому я ухожу в другую компанию, что я получил приглашение на должность министра в правительстве, — в общем, много чего говорили.

Не важно, в чем была причина этих слухов, но жесткие реалии заставляли нести ответственность, если компания понесла ущерб. Из-за начала войны не удалось получить оплату строительства, поэтому договорились получить нефтью. Возможно, президент Чонг думал, что ответственность за невозможность осуществления наших планов лежала на мне, как на человеке, продвигавшем выход на этот рынок.

Однако Чонг не спорил по каким-то моим предложениям и не проявлял никакой враждебности. Просто между нами чувствовался холод, и мы больше не беседовали так, как раньше. Такое изменение в наших отношениях было важным моментом.

Холод в отношениях оставался. Однажды мы должны были присутствовать на ужине за одним столом. Государственный служащий, которого я знал, попросил познакомить его с президентом Чонгом, и я выполнял роль посредника.

Знал ли этот чиновник об ухудшении наших отношений с Чонгом или нет, но вдруг он сказал.

— Господин президент, я очень уважаю директора Ли Мён Бака. И хотел бы попросить вас, чтобы вы к нему хорошо относились.

Может, он сказал так из благодарности, что я устроил эту встречу, а может, в знак уважения к лидеру деловых кругов Кореи, моему начальнику. Но реакция президента была неожиданной.

— Если даже повалить его наземь и наступить ему на горло, то сам счастлив не будешь. Нет никаких причин, чтобы относиться к нему особенно хорошо или плохо.

Тогда я просто улыбнулся на эти слова президента, но они сохранились в моей памяти. Если вдуматься в эти слова, то я был повален, а кто-то давил мне на горло и терпел, но при этом счастлив не был. А если подумать по-другому, то можно было это понять следующим образом: «этот человек очень жесткий и умный, и без чьего-либо хорошего отношения, он сам со всем прекрасно справится».