Чучело-2, или Игра мотыльков - [21]

Новая картинка в рамке: утро, кровать, подушка. На подушке неузнаваемое, худое, белое лицо — ни кровинки. Рядом на столике — стакан чая и несколько ломтиков хлеба, намазанных медом. Кто принес? Где он? Лежит — ничего не помнит. Спросили бы: что с ним? — не ответил. Чай горячий — дымится. В окне рябина — гроздья большие, увесистые. Закрывает глаза. Жужжит оса. Садится ему на лоб. Он ее не сгоняет: не чувствует. Смотрит: оса садится на ломтик хлеба, осторожно ползет по краю, ступает лапкой на мед, увязает, лапки ее подкашиваются, тело опускается в липкую массу и затихает. Попала, как в капкан. Он тоже в капкане.

Вдруг… В детском доме гости. Стоит ор и беготня. Приезжают знакомые и родня. Он стоит в стороне один. Мимо пробегает убогий Севка, показывает ему плитку шоколада. На ее обертке красивый цветной рисунок Московского Кремля. Севка кричит, растягивая толстые неповоротливые губы: «А мне мамка вот что привезла! — Вертит перед его носом Московским Кремлем. — А у тебя мамки нету!» Показывает язык и, тяжело топая башмаками, убегает. Ночью он тихонько встает, опускается на живот и ужом ползет под кроватями через всю спальню, вытаскивает из Севкиной тумбочки шоколад. Приходит в уборную, закрывает кабинку, разрывает красивую обертку и, давясь, съедает всю плитку. Обертку рвет и спускает в унитаз. Утром Севка обнаруживает пропажу. Орет в голос, дико озирается, видит, что у него губы и подбородок в шоколаде, бросается на него, и они дерутся до крови.

Просыпается. На столике в маленьком стакане букетик: два цветка мальвы, темно-вишневые плоды шиповника, круглые ягоды ландыша. Сквозь цветы в окна пробивается солнце — их лепестки горят огоньками. Баба Аня негромко поет в соседней комнате.

Приезжает в Вычегду после училища на работу. Сначала на медленно ползущей электричке. На соседнем пути бабы вручную тянут сгнившие шпалы на обочину. Потом на стареньком автобусе. Автобус набит битком. Пассажиры перекликаются между собою. Он один чужак. Ухабы, пылища. Вырывается из автобуса усталый, злой, выволакивая свой потертый чемоданчик. Впереди него выходит женщина, в каждой руке у нее по сумке, за спиной — рюкзак. Ей навстречу бросается мальчик, маленький колобок, кричит радостно: «Мамка-а!» Обнимает ее за ногу, выше не дотягивается. Та отшвыривает его. Мальчик падает, ревет. Женщина отходит немного, ставит сумки на землю, бежит к мальчику, поднимает, целует… И тут он видит девушку. Она просветленно улыбается, скользит мимо, слегка задевает его и уплывает в неизвестную даль. Он видит ее спину в длинной синей кофте с закатанными рукавами и узкую полоску мини-юбки, едва заметной из-под кофты. Тоненькие руки девушки — она размахивает ими на ходу — кончаются ярко-красными ногтями. Толстая тетка, громыхая пустыми ведрами, цепляется за его чемодан и чуть не падает. Ругается: «Чего зенки таращишь, кобель проклятый?»

Когда Лиза приводит его домой и знакомит с матерью, он сразу обрастает такой лаской, будто Анна Петровна ждала его всю жизнь. Худенькая, улыбающаяся, спешащая, она постоянно ухаживает за сиротами и больными, живущими в разных концах их небольшого городка. То за Меланьей Прохоровой, что за оврагом. Она бедная, а дети выросли и оставили ее. То за детками вечно работающей Нюры Иноземцевой. Муж пьяница, нынешней зимой скатился в прорубь и замерз. А тут еще беда — Гришка Крюков сшибает на грузовике мужа и жену Богдановых, а у них трое малолеток, и у самого Гришки остается двое сирот.

Он теперь часто ходит вместе с нею, чтобы поправить у бедных и старых то крыльцо, то крышу. «И ничего от них не жди, — учит она, — не думай, что получишь в награду, думай, как самому дать…»

Поздняя весна. Цветут яблони, груши, все утопает в зарослях сирени, легкий ветерок шевелит ветки деревьев и кустов, роняя нежные розовые и белые лепестки на землю. Они устилают в саду дорожки как живые, по ним жалко ходить. Анна Петровна с утра до позднего вечера в саду. Подравнивает зеленые кусты акации и барбариса, возится с розами. Он вскапывает ей клумбы и вместе с нею сажает гладиолусы, делая круглой палкой дыры в земле, опускает туда клубни; высеивает астры, ноготки и неизвестные ему цветы — тоненьким ручейком сыплет их в бороздки. «У тебя они взойдут, — говорит Анна Петровна. — Ты улыбаешься, когда их сажаешь».

Лиза прибегает после школы, убегает — у нее экзамены, она переходит в десятый класс. Вечером улетает на танцы. Он ходит ее встречать.

Пахнет осенним дымом. Жгут обрезанные ветки.

Приезжает из армии в отпуск — жениться. Идет за разрешением в горисполком — Лизе только семнадцать. На свадьбе не пьет, не ест — смотрит на Лизу. Кричат: «Горько!» — чувствует на своих губах ее мягкие, нежные губы, от нее пахнет молоком.

Уезжает. Его провожают Лиза и Анна Петровна. Выходят из дома, закрывают калитку на замок, спускаются с холма. Оглядывается — перед ним лежит сад. Все в нем сверкает на солнце. Чувствует, как комок подступает к горлу.

— Ты что остановился? — спрашивает Лиза.

— Сад как на ладони.

— На Божьей ладони, — говорит Анна Петровна.

— Точно! — смеется он. — Райский сад на Божьей ладони.