Чучельник - [21]
– Ну-с, – начал я, С Богом! – Так Вы говорите, к вечеру будем?
– Мы опять, перешли на «Вы», – с укором сказал Винер. У меня есть с собой превосходный коньяк, не желаете – ли, Ваша милость?
Я хлопнул его по плечу, и улыбнулся:
– Оставь, Николя, свой коньяк до поры – я не какой-нибудь там Навуходоносор, сам люблю по-простому. Запамятовал, с кем не бывает.
– Хорошо! А то я уж испугался, что Вы… что ты, Алексей, откажешься от поездки. Кто я для тебя? Ублюдок… байстрюк. В общем-то, я не обижаюсь, и место свое знаю.
Я состроил большие глаза:
– Николя! Вы с кем это сейчас говорили? – и добавил серьезно, без улыбки – слышать подобное не желаю. И не будем об этом! Кстати, а чье отчество у тебя? У тебя есть отчим? Он жив?
– Да не было никакого отчима. Свадьба была на бумаге только – а что это за ротмистр Винер, не ведаю. Может и топчет где-то землю, а может и не было его никогда.
– Как так? И батюшка принял участие в эдакой афере? – я снова был уязвлен.
– Граф был растроган и очень хотел помочь, хоть как-то устроить нашу жизнь. Матушка ничего брать от него не хотела, ни денег, ни помощи.…Но батюшка, наш, упокой Господи его душу, все одно помогал нам. Тут Николя прослезился, и наложил на себя крест, по тому, как он это сделал, я понял, что он – католик.
Больше ничего интересного я не узнал, коляску сильно трясло на ухабах, не помогали даже особые рессоры, и я, закутавшись в плащ, сам не знаю как, задремал.
Меня обступили юные Наяды, я купался в солнечных теплых лучах, мягкий шелк приятно холодил спину. Внезапно все это великолепие закончилось: я почувствовал боль, Наяды в ужасе разбежались, крича: «Алексей!»
– Алексей! Да очнись же ради всех святых. Цел? – открыв глаза, я увидел обеспокоенное лицо Николая. Он, в свою очередь, очень обрадовался тому, что я пришел в себя, потому неприятную весть сообщил мне с улыбкой:
– Мы застряли, граф. Дорогу размыло, мы крепко увязли. Можно вернуться в версте отсюда я видел огни. Заночуем, а утром мужики вытащат нас.
– К утру от твоей богатой колесницы останутся только следы колес – усмехнулся я.
– Барин, ступайте себе, я заночую в коляске. Если кто вздумает шалить, так пощекочу им ребра. – пробасил Афраний.
– Я оставлю тебе свой карабин. Держи. Если что, пали! – Николя протянул Афранию оружие, и обратился ко мне: – Ну что, идем, или тоже здесь заночуем?
Посмотрев на затянутое сине-серыми тучами небо, я кивнул – мне совсем не хотелось ночевать в лесу.
Мы шли уж полчаса, дождь из моросящего превратился в самый настоящий ледяной шквал, к тому же налетел северный ветер, пробирающий нас до костей. Среди шума деревьев избиваемых градом, я услышал характерный звук: так воет голодный волк. Я поднял вверх палец и спросил Винера, не слышит ли он чего? Но Винер покачал головой, и предположил что это ветер. Я не раз успел пожалеть, что поехал с ним, как вдруг впереди нас вынырнул, словно огромный валун, дом. Сквозь закрытые ставни пробивался слабый свет. Собрав последние силы, мы добежали до ветхого крыльца и постучали в дверь.
Наш стук остался без ответа, и тут раздался вой – теперь так близко, что даже у Винера не осталось сомнений. Я надавил на дверь плечом, и мы ввалились в темные сени, где, судя по запаху, хозяин хранил вяленое мясо. Я понял, что сильно проголодался. Винер, полагаю, тоже. Мы захлопнули дверь на улицу. Дверь в избу тоже оказалась не заперта, и, постучав для порядка, мы вошли и оказались в просторной светелке, где слабо потрескивали дрова в печке, и от неё же исходил слабый свет. У печки лежало несколько поленьев, и я бросил их в огонь. Разгораясь, он дал нам возможность оглядеться. Это была типичная русская изба – хозяин её, скорее всего, человек небогатый, но хозяйственный. Все здесь на местах: а главное – на столе стоит кувшин и блюдо, прикрытое рогожей. Я тотчас представил себе, что может там скрываться: может, краюха деревенского хлеба, а может, кусок козьего сыра. Винера вероятно, интересовал тот же вопрос: что же там, на блюде, и хватит ли на двоих.
– Как мыслишь, Алекс, доброе ли это место или худое? – спросил он с опаской. – И не обидим ли мы хозяина, если обсохнем тут до утра, и отведаем его стряпни? – Винер решился сделать шаг в сторону стола.
– Не спеши, Николя, – остановил я его – пока у меня точно у терьера, стоит холка: чую, здесь кто-то прячется, давай-ка сначала посмотрим?
Словно в подтверждение моих слов, раздался всхлип. Схватив ухват, я направил его в сторону, откуда был слышен звук, а именно в темный угол, отгороженный конструкцией на вроде ширмы.
Отодвинуть ширму было нелегко, и я просто опрокинул её. Нашему взору предстала клеть из железных прутьев, а внутри её кто-то шевелился, не то человек, не то животное. Держась на расстоянии, я вытащил из печи одно из поленьев, и, держа головешку на вытянутой руке, осторожно осветил угол с клеткой.
– Святые угодники! – вырвалось у Винера, и в этот момент я хлопнул себя по лбу: все это время в моем саквояже находились очки, позволяющие видеть в темноте, я привез из Баварии. – и как я мог о них забыть? Даже с одним глазом я имел преимущество перед остальными – изобретение барона С* не раз спасало мне жизнь. Нащупывая очки в саквояже, я спросил:
…Однажды Смерть пригласила в гости Любовь, и, чтобы та не замерзла в стылом сумраке, решила затопить печку. Печь была такая закопченная и грязная, что Смерти стало неловко. Подумав, она решила выложить её снаружи изящными, цветными изразцами, на которых были бы изображены сценки из жизни людей. Каждый рассказ Милы Менки – это изразец на печи, которую Смерть зажигает во Имя Любви.
Мэпллэйр – тихий городок, где странности – лишь часть обыденности. Здесь шоссе поедает машины, болотные огни могут спросить, как пройти в библиотеку, а призрачные кошки гоняются за бабочками. Люди и газеты забывают то, чего забывать не стоит. Нелюди, явившиеся из ниоткуда, прячутся в толпе. А смерть непохожа на смерть. С моста в реку падает девушка. Невредимая, она возвращается домой, но отныне умирает каждый день, раз за разом, едва кто-то загадает желание. По одним с ней улицам ходит серый мальчик. Он потерял свое прошлое, и его неумолимо стирают из Мироздания.
Молодая семья, идеальный быт, идеальные отношения. Сэм – идеал мужчины и мужа. Мерри – прекрасная мать и хозяйка. И восьмимесячный малыш Конор, ангелочек. Сейчас они живут в Швеции, в доме с цветущим садом… Мерри приглашает подругу детства по имени Фрэнк погостить у них какое-то время. Постепенно Сэм начинает проявлять к ней повышенное внимание, и это пугает молодую супругу. А вот Фрэнк замечает кое-что странное в отношении Мерри к сыну… С каждым новым днем, проведенным в семье, Фрэнк убеждается, что все, что она видит – иллюзия, маски, за которыми скрываются настоящие лица: жестокие, деспотичные и кошмарные.
Лучшие подруги – богатая и бедная, Лавиния и Луиза. У Лавинии есть все: деньги, популярность, поклонники. У Луизы – ничего, кроме жажды все получить… и не важно, какую цену придется заплатить за успех. Но очень скоро Лавиния потеряет самое дорогое, что есть у человека, – жизнь. А Луиза сделает все, чтобы она продолжала жить и дальше – в глянцевой реальности Интернета, с его обманчивым правдоподобием социальных сетей и мобильных приложений. Но сколько может длиться такой обман? Как долго Луизе удастся жить двойной жизнью – виртуальной жизнью подруги и собственной, в которой она постепенно занимает место Лавинии во всем, даже в сердце ее любимого? И что случится, когда кто-то начнет задавать вопросы: куда и, главное, ПОЧЕМУ исчезла одна из самых блестящих светских львиц Нью-Йорка – города, который не спит никогда?..
Кира Медведь провела два года в колонии за преступление, которого не совершала. Но сожалела девушка не о несправедливости суда, а лишь о том, что это убийство в действительности совершила не она. Кира сама должна была отомстить за себя! Но роковой выстрел сделала не она. Чудовищные воспоминания неотступно преследовали Киру. Она не представляла, как жить дальше, когда ее неожиданно выпустили на свободу. В мир, где у нее ничего не осталось.
В маленьком провинциальном городке Дерри много лет назад семерым подросткам пришлось столкнуться с кромешным ужасом – живым воплощением ада. Прошли годы… Подростки повзрослели, и ничто, казалось, не предвещало новой беды. Но кошмар прошлого вернулся, неведомая сила повлекла семерых друзей назад, в новую битву со Злом. Ибо в Дерри опять льется кровь и бесследно исчезают люди. Ибо вернулось порождение ночного кошмара, настолько невероятное, что даже не имеет имени…
С детства Лиза Кот была не такой, как все: её болезнь – гиперамнезия – делала девочку уникальной. Лиза отчетливо помнила каждый день своей жизни. Но вскоре эта способность стала проклятьем. Слишком много в голове Лизы ужасных воспоминаний, слишком много боли она пережила, слишком много видела зла. Но даже ее сверхмозг не может дать ответа, как все изменить…