Чтобы мир знал и помнил - [62]
Книга «Таков мой век» очень хорошо издана. Над ее переводом работало шесть специалистов, но отредактированный текст стал лексически и стилистически гомогенным (уж если кто из переводчиков назвал англосакса «англосаксонцем», этот «англосаксонец» потом еще не раз встретится). Текст сопровождают многочисленные постраничные примечания «автора» и «переводчика», завершает его именной (выборочный, но хорошо идентифицированный) указатель, с помощью которого легко находить и перечитывать/передумывать отдельные страницы. Жаль, правда, что имена в указателе записаны по-разному: иногда это фамилия с инициалами имени и отчества (Ильин В. Н.), иногда это только фамилия (Ребульский) или имя (и отчество) и род занятий его носителя (Лидия Александровна, учительница; Никита, охранник; Никита, слуга) – неужели этих одноразово упомянутых учительницу и никит тоже надо было помещать в указатель? Особую роль в книге воспоминаний играют фотографии из семейных и музейных архивов и генеалогическое (хотя и сокращенное) древо рода Шаховских. Они не только убеждают читателя в достоверности информации, но дают ему возможность визуально запомнить действующих лиц, а это способствует и более глубокому пониманию авторского текста, и формированию собственного отношения к прошлому.
Но хорошему не бывает предела. Было бы хорошо в такой книге поместить еще и предметный указатель – алфавитный и гнездовой. Издательство «Русский путь» приняло на себя особый труд – вернуть русской культуре принудительно вырванное из нее звено, и каждая выпущенная им книга становится для читателя учебником, энциклопедией, справочником. В этом случае предметный указатель оказывается незаменимым подручным и связным, помогающим соединить многие и разные публикации в единый культурный текст. Хорошо было бы также предварить или заключить мемуары биографией автора, из которой читатель узнал бы о том, что по скромности или преждевременности осталось за пределами воспоминаний: Зинаида Шаховская не упоминает, что за участие в Сопротивлении она награждена орденом Почетного легиона, что ее франкоязычная проза отмечена высокими литературными премиями, что в 1960 – 1970-е гг. она была главным редактором газеты «Русская мысль» и т. д. Хорошо было бы также дополнить издание списком хотя бы ее русских книг, а может быть, и литературных обозрений, комментариев и статей, изданных на Западе (в Париже и Берлине) и в России – уж если просвещать читающую публику, так со всей щедростью.
Помня же о полученном удовольствии при чтении книги «Таков мой век», благодарно повторю: то, что сделано издательством, сделано хорошо.
Опубликовано: “Новый Журнал”, № 249, 2007
Гарольд Шукман. Война или революция. Русские евреи и всеобщая мобилизация в Британии 1917 года
Английский историк Гарольд Шукман, автор многих работ по истории России и Советского Союза, всегда писал о масштабных событияхи крупных исторических деятелях, таких как русская революция, Распутин, Ленин, Сталин. Но в книге 2006 года «Война или революция. Русские евреи и всеобщая мобилизация в Британии 1917 года» он обращается к «микроистории» – одному событию времен Первой мировой войны, а именно британско-российской конвенции, согласно которой нескольким тысячам еврейских беженцев пришлось вернуться из Англии в Россию в качестве призывников на Восточный фронт.
В мае 1916 года Британия, единственная союзная страна, не признававшая до этого воинской повинности, приняла закон о всеобщей мобилизации. При этом возник вопрос, что делать с «дружественными иностранцами» (французами, бельгийцами, итальянцами, русскими, в том числе несколькими десятками тысяч российских евреев) призывного возраста. С западноевропейскими союзными странами Британия заключила конвенции, согласно которым эмигранты из этих стран должны были служить в армиях своих отечеств. Конвенцию с Россией долгое время не заключали, с одной стороны, потому что царю вовсе не хотелось брать обратно ни своих евреев, ни политических смутьянов. Со своей стороны, Британия считала аморальным передачу России беженцев и политических эмигрантов, а кроме того, не хотела брать на себя материальные расходы ни на содержание остающихся в стране семей призывников, ни на транспортировку в Россию самих призывников по опасному Северному Ледовитому океану (Балтийское море кишело подводными лодками противника).
Пока Россия и Британия откладывали разработку соглашения о мобилизации, на смену царскому пришло Временное правительство, готовое вести войну до победного конца и нуждающееся в пополнении, откуда бы оно ни пришло. В результате летом 1917 года конвенцию ратифицировали, и Британия предложила российским иммигрантам призывного возраста выбор – служить на Западном фронте в рядах британской армии или на Восточном фронте в рядах российской армии.
Из ста двадцати тысяч российских евреев, живших в Англии в 1916 году, примерно четверть была призывного возраста; треть из них сумела уклониться от воинской повинности – эмигрировать в США, затаиться и затеряться; из тех, кто остался, примерно четыре тысячи выбрали действительную службу в британских войсках, столько же было оставлено на военно-трудовом фронте (в основном на фабриках, выпускавших военное обмундирование); примерно такое же число получили «белый билет» по состоянию здоровья. По данным министерства внутренних дел Великобритании, к августу 1917 года семь с половиной тысяч определилось в «конвенционеры», то есть в российскую армию. Записи в судовых журналах, однако, свидетельствуют, что только 3145 человек отплыли к месту назначения, остальные просто не явились.
