Что за чертовщину я сейчас прочёл - [33]

— Вы, ребят, похоже даже на мгновение не можете допустить мысль, что я справилась без вашей помощи.

Я:

— Да ладно, блин, мы не на это намекаем. Я не могу отделаться от ощущения того, что всё, что мы проделали — это всё ещё его игра. Всё идёт так, как он спланировал.

— Так или иначе, — сказал Джон — ты знаешь краем сознания, точно подозреваешь, что нам придётся вернуться в эту чёртову шахту.

— Если только не, — ответил я — оно не хочет этого всей душой. Тогда получится, что мы вскроем очередной Ящик Пандоры.

— Нет, ну такая-то порнуха точно есть.

— И сколько у нас времени есть до момента, когда Тед обратится к федералам с его версией произошедшего?

— Если нам повезёт, то он окажется умным парнем, и сначала соберёт больше фактов. Если нет — он прямо сейчас в участке. Если нам перешла дорогу стая чёрных котов — то он вообще к ним не пойдёт.

— А чё это коты… а, ну точно. Значит, что он уже чистит ствол и сыпет порох для того, чтоб пришить нас на волне желания подать месть на блюдечке и с перцем лично. В общем, нам нужно срочно понять, что происходит, до тех пор, пока всё из вышеперечисленного не случилось.

— Окей, возьму ещё чашку кофе и пойду.

* * *

Джон собирался остановиться у своего дома, чтоб «выгулять собаку», и ни я, ни Эми ни словом не обмолвились, хотя прекрасно знали, что в подтексте лежит фраза «и вдолбить пару дорожек того, что позволит мне скакать ближайшие два дня как зайчику с Дюраселлом в жопе».

Мы с Эми остались ждать в машине. Как только мы остались одни, я спросил:

— Когда ты говорила с этим скинуокером или чем он там является — как долго ты не могла выкупить, что говоришь не со мной лично? Я имею в виду… вы там даже перекусить успели.

Уже во второй раз Эми сделала выражение лица, будто её поймали на вранье. Она быстро согнала ненужную эмоцию с лица и ответила:

— Совсем недолго. Мы поели, и немного поболтали, но атмосфера напряжения была жуткая. У него — тебя — была третья рука. Я притворилась, что до этого просто не замечала её.

— Я серьёзно, Эми. Мы с тобой знаем друг друга лучше, чем наши мамы с папами. Как-то несерьёзно получается. Ты разговаривала с ненастоящим мной на протяжении всего закусона, и только после этого поняла, что происходит.

— Ну, «ты» вёл себя странно, но граница между «блин кто содрал твою кожу» и «ой, какой-то он сегодня странный» в такие моменты реально размывается. «Ты» выглядел…

Она отвлеклась на дождь на пару мгновений.

— Как?

— Будто у тебя всё зашибись этим утречком.

— Так.

— Сказал, что починил крышу.

— Вот с этого момента ты должна была принять боевую стойку пойнтера.

Я ждал, пока она хотя бы слабо улыбнётся над незамысловатой шуткой, но она не сделала даже этого.

Джон высунулся из дверного проёма переднего входа, и слегка безумно заорал, что мы должны зайти и кое-чего увидеть. Прямо сейчас.

Как всегда, я почувствовал что-то, что словами не пересказать — для этой эмоции нет названия: предчувствие того, что сейчас случится либо что-то зверски тупое, либо зверски страшное.

Вот если бы у Джона в доме внезапно оказалась горка изуродованных тел или мешок помидор сорта членовидные черри, он бы это преподнёс точно в таком же формате.

Мы зашли, и увидели Собака в углу, игравшего с чем-то — он то прикусывал это, то придавливал лапами к полу. Сначала мне показалось, что это изувеченный воробей или синица, но это оказалось тем самым жуком, который составлял часть Нимфова тела. Жук был покалечен.

Эми встревожилась:

— Отними у него это, иначе съест!

Я дополнил:

— Именно. Может, он от этого будет дристать дальше, чем видит — кто знает, что у этой твари внутри. Голыми руками тоже не трогай, найди вилку или что-нибудь острое, чем можно это ткнуть и выкинуть. Джон, у тебя копьё есть?

Эми остановила меня:

— Погоди.

Она забежала в кухню и вернулась с пластиковым контейнером.

— Держи собаку.

Джон еле как оттащил беснующегося пса от его законной добычи, и Эми загнала мелкую жужжалку в коробку. Накрыла крышкой, и Джон плотно замотал всю конструкцию скотчем.

Эми сказала:

— Дайте нож или что-то острое, нам нужно сделать дырки для воздуха.

— Да кто вообще постановил, что оно кислородом дышит?

Джон сказал:

— Что более важно, кто постановил, что оно даже из мизерной дырочки не протиснется на волю? Или что оно ядом не сочится? Нет уж, пока не разберемся, с чем дело имеем, будем держать его за семью печатями.

Он поставил коробку с насекомым на чайный столик, и мы собрались вокруг. Сложно было разглядеть тварь всю и сразу — подобно мелким уплывающим за периферию зрения колбочкам и прозрачным палочкам на глазу, которые иногда видно; эта штука имела просто превосходный навык загрунтовки себя среди окружающей среды.

Но единожды оно сбросило свой маскхалат — и мы всего на несколько секунд смогли увидеть, из чего оно состоит.

Это была розовая, лоснящаяся штука, имеющая сегментированное тело, размером с ладонь ребёнка, панцирь в чёрную крапинку. Крапинки были шестиугольными, и, как нам удалось установить, способны были разрастаться, покрывая всё тело существа целиком.

Эти же крапинки были ответственны за слияние с бэкграундом и за маскировку. По днищу насекомого шли две параллельные линии тонких ножек, заканчивающихся крючковидными отростками. У него имелась пара прозрачных мушиных крыльев, одно из которых было очевидно повреждено.