Что я натворила? - [45]
— О, ну почему ты сразу так не сказала? Боже, мама, иногда ты бываешь такой… — начала Лидия, закатив глаза.
Кэтрин подняла руку, прервав поток откровений ее дочери, прежде чем та успела бы испортить ее и так небезупречное настроение еще больше:
— Да, да, Лиди. Похоже, я категорически не способна на то, чтобы точно описать ужин. Прости меня. Какая я странная. Вам с Домиником должно быть за меня стыдно, жизнь — дерьмо, и это все моя вина, от массового голода в Африке до войны на Ближнем Востоке, глобального потепления, нынешнего экономического кризиса, и, конечно, особенно я виновата в том, что Лука Петронатти все никак тебя на свидание не пригласит. Это все моя вина. Ты имеешь полное право винить в этом меня.
С ответом Лидия не церемонилась:
— Это на тебя климакс, что ли, так действует?
— Конечно.
— Поужинаю у себя.
Лидия метнулась в коридор и затопала вверх по лестнице. Дискуссия была окончена. Кэтрин попыталась представить себе подобный разговор с собственной матерью: сначала сделать ей замечание по поводу ее менструального цикла, а потом потребовать принести ужин в комнату. Даже представить себе не смогла — потому что никогда бы не осмелилась, ей бы даже мысль об этом в голову не могла прийти. В те годы все было по-другому.
Открыв дверцу шкафа, Кэтрин развернула банку с горошком так, чтобы та стояла «как надо». Первые несколько лет их брака Марк донимал ее постоянными напоминаниями, как что нужно делать. Оказалось, она так много всего делала неправильно. И даже не знала. Кэтрин была в блаженном неведении, что есть правильный способ намазывать мед на тост, правильный способ заваривать кофе, и все такое. К счастью, рядом был Марк, всегда готовый наставить ее на путь истинный.
Список его исправлений был длинным и пространным. Консервные банки в шкафу должны были стоять этикетками наружу, столбиками не более чем в три банки высотой; открывая банки, нужно было полностью удалять крышку — никогда, никогда не оставлять ее болтающейся на тонкой полоске металла. Когда банка опустеет, крышку нужно положить внутрь банки.
Ковер нужно пылесосить ровными линиями, каждая из которых накладывается на предыдущую, — бессистемное хождение с пылесосом по комнате каралось суровым наказанием. Имелся единственный правильный способ хранить носки (свернутыми в паре и тщательно отсортированными по цветам); единственный правильный способ ставить посуду в посудомоечную машину, складывать полотенца и галстуки, выбрасывать пакеты с мусором, чистить зубы, водить машину и ее парковать, кормить детей, причесываться и стричься, стелить постель, полировать пол, разговаривать с соседями, писать рождественские открытки, отвечать на телефонные звонки, одеваться, ходить, говорить, думать…
Даже если, входя куда-либо, Марк Брукер не произносил ни слова, о его прибытии все равно узнавали все находящиеся внутри. Этот человек не мог войти в комнату, никак себя не обозначив. Казалось, он всегда должен был объявлять о своем присутствии, словно актер какого-нибудь американского ситкома. Когда ее муж открывал дверь, Кэтрин всегда готовилась услышать аплодисменты и заранее записанный на пленку смех.
Марк подошел к жене и навис над ней.
— Добрый вечер, Кэтрин.
— Привет, Марк.
— Ты выглядишь превосходно.
Кэтрин слабо улыбнулась.
— Спасибо.
— Пахнет чем-то вкусным. Что у нас сегодня на ужин?
— Э-э-э… э-э-э… — Кэтрин замялась.
— Что?.. — несмотря на улыбку на лице Марка, его тон был недовольным.
— Курица… Курица в вине… Курица.
— Курица-в-вине-курица. Восхитительно.
Марк заключил лицо Кэтрин в свои ладони и крепко поцеловал ее в губы, а затем развернулся и ушел к себе в кабинет. Она подождала, пока за мужем захлопнулась дверь, а затем торопливо вытерла с губ все доказательства его присутствия в ее жизни.
Кэтрин поставила на стол два прибора; ее губы болели и слегка припухли от поцелуя Марка. Она вспомнила события одного из тех дней, когда они с мужем только еще встречались. Они сидели в одном из баров в лондонском Университетском колледже с несколькими однокурсниками Марка. Кто-то заговорил о работающих женщинах. Последовали анекдоты из серии прицепить жену наручниками к раковине и «Почему женщины выходят замуж в белом? — Чтобы подходил под цвет остальной бытовой техники!» Как все тогда смеялись…
Проводив Кэтрин до дома и стоя на крыльце, Марк спросил ее:
— Ты ведь будешь присматривать за домом, не так ли, милая? Будешь присматривать за домом, растить наших деток, а я буду заботиться о тебе, так что тебе не придется думать вообще больше ни о чем.
Кэтрин улыбнулась.
— Ну, Марк, конечно, я буду сидеть дома, когда у нас появятся дети, но до тех пор я точно успею поработать учителем. Не зря же я получила это образование. Думаю, из меня получится прекрасный преподаватель! Мне безумно нравится сам предмет, и я очень терпелива — в отличие от кое-кого!
— Нетерпеливый, moi[4]? Не я виноват в том, что большинство моих учеников — полные тупицы. Дайте мне ребят получше — эти тупее, чем цветок в горшке! — возмутился Марк.
— Ах, как там в пословице? «Плохому танцору…» Про плохих учителей, наверное, то же самое? — улыбнулась Кэтрин.
Всегда ли рождение ребенка – счастье? Об этом не принято говорить, но бывает так, что появление детей разрушает семью. Это случилось с Джессикой и Мэттью. Их брак дал трещину, когда Джессика узнала, что беременна. Она не была готова к этому, и, хотя Мэттью был счастлив, ее не покидало болезненное чувство неправильности происходящего. Материнство не принесло Джессике желанного успокоения. Она все больше погружалась в пучину депрессии, испытывая к дочери противоречивые чувства: любовь, жалость, неприятие, страх.
Завязка нового романа Аманды Проуз происходит в переменчивые, мятежные шестидесятые. Дот Симпсон, девушка из рабочих кварталов Лондона, знакомится с богатым иностранцем Солом, чей образ жизни и внешность слишком сильно отличаются от того, что принято в консервативных кварталах, где она выросла. Но запретный плод сладок, и молодые люди отчаянно тянутся друг к другу, несмотря на общественное порицание. Кто же не выдержит первым? Окружение или сами влюбленные? Это не очередная история о Ромео и Джульетте — скорее уж о многолетней войне, разделившей людей из-за нелепых предрассудков.
Мартин покидает Англию, чтобы заработать на безмятежную жизнь со своей обожаемой Поппи Дэй, но пропадает без вести. Крошка Поппи до последнего надеется на лучшее, но однажды до нее доходит жуткий слух – Мартина похитили, и его жизнь в любой миг может оборваться. Тогда она решается на безумный, отчаянный поступок. Облачившись в восточное одеяние, Поппи отправляется в далекий, загадочный Афганистан, выдав себя за известную журналистку. В одночасье повзрослевшая Поппи оказывается без какой-либо защиты в самом сердце недружелюбной страны, среди гор и кишлаков, в компании отчаянного журналиста Майлза Варрассо и одного из местных головорезов, Зелгаи Махмуда.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.