Что я натворила? - [42]

— Зачем он это делал? — прошептал Саймон.

— Я не знаю. Может, так он думал, что меня контролирует. Уверена, это было проявление безумия. Мне кажется, мой муж был психом.

— Почему не вмешалась ваша семья? Дети?

— О, я никогда не говорила никому. Даже сейчас. К тому же порезы было легко скрыть — они ведь были только на бедрах и ягодицах. Перед детьми я притворялась, что все в порядке, а Марк, казалось, вообще искренне считал, что все хорошо. Мы замечательно всех обманывали.

— Только по разным причинам, Кейт. С вашей стороны это было проявлением добра, а с его — зла.

— Наверное.

Кейт нравилась простая логика Саймона; это успокаивало.

Мужчина покачал головой и крепче обнял женщину, словно пытаясь забрать себе ее боль.

— Можно еще раз взглянуть на них, Кейт?

Та пожала плечами — ей не очень-то хотелось.

Но Саймон медленно разжал руки и отступил назад. Перед его взором предстал сложный рисунок. Саймон провел своей гладкой ладонью по ее спине, а потом по ягодицам и бедрам, чувствуя пальцами бугорки и неровные линии. Саймон был единственным мужчиной за долгие годы, прикоснувшимся к этим местам на ее теле. Кейт не было неприятно, наоборот, внутри ее разлилось какое-то странное тепло.

— Это боевые шрамы, Кейт. Оставшиеся после битвы, которую вы выиграли. Клянусь. Вы прекрасны, — сказал Саймон.

Плечи Кейт задрожали, и она разрыдалась. По ее лицу потекли горькие слезы. Женщина не могла вспомнить, когда в последний раз кто-либо говорил ей подобные слова. Жалко только, что ответить она была совершенно не в силах.

В душевую незаметно прокралась Матильда. Девчушка, как всегда, искала своего «папочку», к тому же ей было интересно, куда делась та добрая женщина, которой она подарила ракушку. Лавируя между огромных ног Саймона, Матильда с осторожностью прокралась между ним и Кейт, которая все еще не могла успокоиться. Она вытянула свою пухлую ручку и коснулась бедра женщины.

— Ой! Бедная Кейт.

Саймон улыбнулся и наклонился вперед, взяв Матильду на руки. Он осторожно подбросил ее, поймал и крепко прижал к груди.

— Да, Матильда! И правда ведь, — сказал преподобный и широко улыбнулся. — Вы слышите, Кейт? Наконец-то у Матильды появилось что сказать, и вот она заговорила!

Кейт потянулась за висевшим на одном из крючков халатом. Одевшись, она присоединилась к общему веселью. Заговорив, Матильда словно сняла заклятие немоты и с Кейт тоже. Все трое закружились по душевой, пританцовывая на бетонном полу. Кейт и Саймон восторженно смеялись.

— Матильда, твой голос — услада для моих ушей! — сиял Саймон.

Ощущение всеобщего ликования пьянило Кейт. Откинув голову, женщина легко и свободно рассмеялась. Как хорошо; даже не просто хорошо, а чертовски восхитительно!

Когда солнце уже начало опускаться за горизонт, ужин был съеден, а посуда вымыта и убрана в шкаф, когда с лиц и тел уже отмыли последние пайетки и капли краски, Саймон и Кейт присели на крыльцо, слушая, как все громче поют цикады и шуршат ночные звери.

— Вот это денек, — сказала Кейт.

Она сильно вымоталась.

— Нелегкий, да уж. Но, надеюсь, он запомнится вам надолго! — подмигнул преподобный.

— О, Саймон, даже не сомневайтесь. Сегодня утром я говорила с дочерью, — улыбнулась Кейт.

— Ну, хвала Господу! Какая прекрасная новость; это важный шаг вперед, — сказал Саймон.

— Надеюсь. Ее звонок заставил меня подумать о многом. Я так долго пыталась защитить детей, скрыть от них правду; я думала, они поймут — я жертва. Но теперь во всем обвинили только меня, и это тяжело… — ответила Кейт.

— Правильно, Кейт, а кого им еще винить, если остались только вы? Кстати, сразу понятно, что вы смогли воспитать у них чувство равновесия, способность судить обо всем самостоятельно; это правильно, — задумчиво произнес преподобный.

— Никогда не думала об этом так. Какой вы мудрый, Саймон, — сказала Кейт, поразмыслив с мгновение.

— Не будьте так уж в этом уверены, — засмеялся он.

— Спасибо, что вытащили меня из гостиницы. А то я так бы и просидела целый день в раздумьях, — улыбнулась Кейт.

— Как вам карнавал? — спросил Саймон.

— Очень понравился. Давненько у меня не было таких прекрасных впечатлений. Я так устала, но было так весело! — улыбнулась Кейт.

— Надеюсь, мы еще не раз встретимся на карнавале. Убрать ваш головной убор в шкаф до следующего года? — подмигнул Саймон.

Кейт посмотрела в лицо этого доброго человека, который открыл ей замечательный другой мир. И сказала:

— Может быть. Но одно я знаю точно — эти последние два дня, Саймон, я не забуду никогда. И вас тоже. Я всегда буду помнить этих детей, особенно Матильду.

— Сегодня и она тоже сделала важный шаг вперед; надеюсь, дальше будет только лучше. Заговорит ли она сразу или нет, не знает никто, но, по крайней мере, мы знаем, что наша Матильда на это способна! И это замечательно. — Саймон сложил ладони вместе и поднял глаза к небу, молча благодаря Господа. Затем повернулся к Кейт. — Эта девочка вам очень нравится, — сказал он.

— И правда. Она помогла мне и заставила о многом задуматься, — ответила женщина.

— Как я и говорил: у надежды много обличий. Иногда она — в том, кого вы встречаете на своем пути… — протянул Саймон.