Что я думаю о женщинах - [28]

— И место на кладбище заказано?

Повисла неловкая пауза. Свояченица сжала мои руки.

— Ну, мы можем постараться… Если ты, конечно, хочешь, Гай. Но вообще-то на кладбище сейчас больше не хоронят.

— Свободных мест не осталось, — серьезно добавил Бен.

— На кладбище не осталось свободных мест? — насмешливо повторил я, вгоняя его в краску.

— Ладно-ладно, ты понял, о чем я, — оскорбился брат.

— Бен прав, — вмешалась Нат. — Мест для захоронения почти нет.

— Это экологически как там его… — не договорил Бен.

— Неприемлемо? — предположил я.

— Угу, — кивнул он. — Именно. Пришлось согласиться. Сил спорить не было.

— Слушай, парень, мы тут думали, где ты будешь жить? — тщательно подбирая слова, поинтересовался брат.

Зачем он спрашивает? По-моему, очевидно: мое место рядом с Натали!

Однако, не дав мне ответить, свояченица взяла инициативу в свои руки:

— Двери моего дома для тебя всегда открыты. Просто мы не знали, захочешь ли ты… — Натали осеклась на середине фразы.

Я набрал в грудь побольше воздуха, но на этот раз меня опередил Бен:

— Или пока поживи у нас. Хотя могу предложить только диван, черт побери, мы будем тебе рады. Правда рады… Ругань к языку так и липнет, черт побери!

— Спасибо, Бен! Но зачем теснить вас, если у Натали дом пустует!

Оба с радостью согласились, похоже, именно такого ответа и ждали. По дороге на Шепли-драйв мы заехали к родителям. Папа с мамой выглядели такими старыми и уставшими… Вообще-то не только выглядели… вы понимаете, о чем я.

Все держались довольно сдержанно. Боже, даже перед лицом смерти мы остаемся англичанами до мозга костей! Папа встал, чтобы меня обнять, и в его глазах мелькнули слезы. Он тут же их спрятал, чтобы его не считали слабаком.

В тот вечер я вернулся в дом на Шепли-драйв и переночевал в комнате, которую когда-то делил с Джиной. Кровать, простыни и даже сама темнота дышали ее присутствием. При мысли о том, как страшно и одиноко было Джине в больнице, пока я развлекался с Джо, стало жутко, и из груди вырвались хриплые рыдания.

За окном скорбно выл ледяной ветер, и я молился, чтобы Джина вернулась ко мне в постель погреться. Увы, моя жена ушла навсегда, и я всю ночь дрожал от холода.

В воскресенье вечером я пошел в гости к Бену и Рейчел. Невестка сильно за меня переживала: боялась, я сделаю что-то страшное, не понимая, что самое страшное уже сделано. Не спуская с меня больших, полных тревоги глаз, кормила домашними лепешками и говорила об элементарно простых вещах. Бен по-прежнему напоминал молодого Берта Рейнолдса, но в тот день это был Берт Рейнолдс с разбитым сердцем.

А потом я разрыдался перед всей семьей, рассказывая, как ездил на опознание. Рейчел поспешно увела детей в другую комнату, чтобы я мог побыть наедине с братом. Бен расхаживал по гостиной, пиная ни в чем не повинную мебель.

— Проклятие! — чертыхался он. — Мать твою!

Успокоившись, я дождался, пока брат придет в себя, и рассказал ему о Террористе и Джо. Если честно, немного опасаясь его реакции, потому что однажды он сказал, что никогда не простит, если я огорчу Джину.

Брат слушал не перебивая — так велико было его изумление. В детстве Бен ненавидел Ланкастера за фирменный горный велосипед и джинсовый костюм от “Ливайз”.

— Я убил Джину, — вырвалось у меня из глубины сердца.

— Нет. — Брат покачал головой, будто пытаясь отрешиться от критики и неблаговидных слов в мой адрес. — Ничего подобного.

— Еще как убил! Я предал ее, а потом, в ночь, перед тем как она умерла, предал ее снова. Думаю, Джина знала, Бен. Так же, как и в первый раз, интуитивно догадалась, поэтому и умерла.

— Ерунда! — рявкнул брат. — Она умерла от обезболивающих! У нее была аллергия, именно так сказал гре-баный коронер!

— Спасибо, Бен… и все-таки я виноват!

— Нет, Гай, — он обнял меня за плечи, — ты не виноват, хотя и вел себя как идиот.

— Почему так считаешь?

— Потому что виноват чертов Террорист!

В день похорон пошел снег. Удивительно: на дворе апрель… Джина любила снег, значит, это добрый знак… Добрый знак? Мою жену сейчас кремируют, а я все добрые знаки ищу!

На похоронной машине ехали вшестером: Нат (на восьмом месяце) и я, Рейчел и Бен, мама с папой. Мать Рейчел осталась с детьми. Вслед за украшенным цветами катафалком мы проследовали в церковь Норбери, потому что подростком Джина была членом Клуба молодых христиан. Интересно, говорила она товарищам по клубу, что верит в Иисуса, а в Бога — нет?

По-моему, в Бога не верил даже сам викарий. Он пытался сказать: Господь призвал к себе Джину, потому что Она была такой хорошей женщиной, но прозвучало так, будто он думал: “Знаю, это ерунда, и вы тоже знаете, но нельзя же просто стоять и молчать”.

— Некоторые считают, что нет ни небес, ни загробной жизни: мол, мы умираем, и все! Ерунда! — отвечаю я. — Викарий выдержал эффектную паузу, словно ожидая, что все присутствующие тоже закричат: “Ерунда!” Но мы молчали, только Бен громко всхлипывал. Брат всю неделю прятал слезы и сдерживаться больше не мог. Он сидел слева от меня, свояченица — справа.

В конце службы в церкви зазвучала “Ночи с тобой” — любимая песня Джины в исполнении Клиффа Ричарда. Услышав ее, все разрыдались, кроме викария и Натали, которая, расправив плечи, сидела и смотрела прямо перед собой, будто не желала ни с кем делить свое горе.