Что видела собака. Про первопроходцев, гениев второго плана, поздние таланты, а также другие истории - [14]

Стратегия привлечения была столь же проста, как и та, что Мангано предложил в Сент-Луисе: вы хотите жить в бесплатной квартире? Бездомные получают либо однокомнатную квартиру в здании Молодежной христианской организации, либо квартиру, арендованную в любом другом месте, но при условии, что они согласны работать в соответствии с условиями программы. В цокольном этаже здания, где раньше помещались корты для ракетбола, союз организовал свой центральный офис. Пять дней в неделю с половины девятого до десяти утра десять социальных работников усердно проверяют статус каждого участника программы. На стене вокруг большого стола развешано несколько белых досок с прикрепленными к ним напоминаниями о визитах к врачам, датах судебных заседаний и графиком приема лекарств. «Чтобы эта система работала, на каждых десятерых участников должен приходиться один социальный работник, — поясняет Пост. — Ты ходишь по адресам и проверяешь, как всем этим людям живется в своих квартирах. С некоторыми мы связываемся каждый день. В идеале нам бы хотелось выходить на связь раз в несколько дней. Но на данный момент у нас есть пятнадцать человек, за которых мы очень беспокоимся».

Годовая стоимость такой социальной помощи — 10000 долларов на каждого бездомного. Аренда однокомнатной квартиры в Денвере стоит в среднем 376 долларов в месяц, или 4500 в год. Другими словами, обеспечить постоянную крышу над головой и уход за одним хронически бездомным можно самое большее за 15000 долларов. Это всего одна треть от суммы, которая тратится, если он живет на улице. Идея в следующем: как только участники программы обретают твердую почву под ногами и находят работу, они постепенно начинают оплачивать аренду самостоятельно, что со временем может снизить расходы по программе примерно до 6000 долларов на человека. На сегодняшний день для работы по программе добавлено 75 квартир, и городской план помощи бездомным предусматривает в течение ближайших десяти лет еще 800.

На деле, разумеется, все не так радужно. Было бы утопией думать, что все хронически больные бродяги-алкоголики смогут наладить свою жизнь и устроиться на работу. Кто-то просто не доживет до этого дня: ведь речь, в конце концов, идет о трудных случаях.

«У нас есть один молодой человек лет двадцати с чем-то, — рассказывает Пост. — У него уже развился цирроз печени. Однажды анализ показал содержание алкоголя у него в крови 4,9 промилле. Для нормальных людей это смертельно. Мы предоставили ему квартиру, а он назвал туда друзей, и они устроили пьянку, все разгромили, выбили окно. Мы выделили ему другую квартиру, но и там повторилась та же история».

По словам Пост, этот парень не пьет вот уже несколько месяцев. Но в любой момент он может сорваться и тогда наверняка разнесет очередное жилище. Поэтому им нужно определиться, что же делать с ним дальше. Пост только что созванивалась с людьми, которые руководят аналогичной программой в Нью-Йорке, и говорила с ними о том, не поощряют ли они участников вести себя безответственно, давая им столько шансов. В некоторых случаях действительно так и происходит. Но что делать? Если отправить этого парня обратно на улицу, он будет обходиться государству еще дороже.

Согласно современной философии социального обеспечения, помощь правительства должна быть временной и предоставляться лишь при определенных условиях, чтобы не вызывать зависимости. Но человек с содержанием в крови смертельной дозы алкоголя и с нажитым к двадцати семи годам циррозом печени не реагирует на стимулы и санкции так, как обычные люди. «Сложнее всего работать с теми, кто бродяжничает так долго, что возвращением на улицу их уже не напугаешь, — замечает Пост. — Приходит лето, и они заявляют: "Плевал я на ваши правила!"»

Политика борьбы с бездомностью, подчиняющаяся степенному распределению, является прямой противоположностью социальной политики, подчиняющейся нормальному распределению. Она должна вызывать зависимость: вы рассчитываете на то, что люди, существующие вне системы, станут ее частью и перестроят свою жизнь под руководством десятерых социальных работников, сидящих в цокольном этаже здания Молодежной христианской организации.

Но это и смущает больше всего. С экономической точки зрения такой подход абсолютно логичен. Но с точки зрения морали он кажется несправедливым. В Денвере тысячи людей с трудом сводят концы с концами, работают на двух или трех работах и, безусловно, заслуживают помощи — но никто не предлагает им ключи от новой квартиры. Зато их получает парень, выкрикивающий непристойности и пьющий жидкость для полоскания рта. Когда заканчивается срок действия пособия для одиноких матерей, женщин вычеркивают из списка. Но когда бомж громит свою квартиру, ему предоставляют другую. Предполагается, что социальные пособия имеют морально-этические обоснования. Они выделяются вдовам, недееспособным ветеранам и неработающим матерям с маленькими детьми. Выделение квартиры бездомному, теряющему сознание на улице, обусловлено иными мотивами — минимизацией затрат.

Мы также полагаем, что распределение социальных благ не должно производиться в произвольном порядке. Мы выделяем деньги не только отдельным матерям-одиночкам или случайным ветеранам-инвалидам. Мы помогаем всем, кто соответствует установленным критериям. А денверская программа не помогает абсолютно всем хронически бездомным. В список ожидания жилищной программы включены 600 человек. Пройдут годы, прежде чем все они получат жилье, а некоторые могут так и не дождаться его. Денег выделяется не так много, и пытаться помогать всем по чуть-чуть — ради соблюдения принципа универсальности — экономически не так целесообразно, как оказать существенную помощь лишь некоторым. Действовать по справедливости в данном случае означает создавать приюты и столовые, но приюты и столовые не решают проблему бездомности. Когда дело касается нескольких трудных случаев, от наших моральных представлений мало толку. Здесь мы стоим перед выбором. Мы можем либо хранить верность принципам, либо решать проблемы. Но мы не можем гнаться за двумя зайцами сразу.