Что тогда будет с нами?.. - [2]

Родители Галки жили шумно, бурно, буйно, ни от кого не тая свои чувства. Они вечно ревновали, обвиняли, проклинали, просили прощения, мирились, вспыхивали, как порох, ни с того ни с сего, без всякой системы и логики. При этом им казалось, что все происходящее – их личное дело, Галку они любят, холят и лелеют, обеспечивают, кормят-поят и оберегают. А все остальное – их приватное пространство.

С такими взглядами хорошо жить в средневековом замке. Супруги в одной башне. Дети с няньками – в другой. А между ними еще ряд парадных и церемониальных залов, библиотека в сто тысяч томов и длинный переход с привидениями. При таком-то устройстве ни один непотребный звук не доносился бы до детских чутких ушей. Разве что уханье смертельно напуганных чем-то привидений по ночам. Но дети по ночам обычно спокойно спят, если им не досаждают родители своей «приватной жизнью».

В условиях же простой двухкомнатной квартиры в панельном доме не быть вовлеченными в «трагедь» никак не получалось. Галкина главная мечта была – закончить школу, поступить учиться, попутно начать работать, хоть кем, взять ипотеку, купить крохотную конурку и свалить из родного гнезда. Замуж она не собиралась ни при каком раскладе. Насмотрелась на сладкую семейную жизнь. Ей больше всего хотелось тишины, порядка, покоя, уюта, который никто не разрушит в припадке ярости.

– Тебе хорошо, – постоянно повторяла она, – твои спокойные, тихие. Вот счастье. Ты не ценишь. Вот пожила бы с моими, крышу бы сорвало реально.

Волька неизменно кивала, что, мол, да, ей очень хорошо. У нее все просто отлично. На зависть другим. Она вроде бы соглашалась – и молчала. Хотя с Галкой ей было вполне нормально. Та ценила тишину и молчание, как редкий дар, но унаследованный ею родительский темперамент проявлялся в любви к приключениям, в большом любопытстве к жизни и в умении пошутить над собой в случае провала.

Волька тоже любила приключения, любила отчаянную смелость и безудержное веселье. Только она не хотела никого пускать в мир родительской семьи. Она, как и ее подруга, тоже мечтала поскорее зажить самостоятельно. Родители любили ее, очень любили, и она их тоже. Но вместе с ними жить становилось все труднее и труднее. Волька чувствовала себя связанной по рукам и ногам их любовью и заботой. Они наверняка хотели, чтобы дочь их жила, как и они, тихой домашней жизнью, никуда не ездила, ничего настоящего не видела. Они даже в свой отпуск никогда никуда не летали! Отправлялись только на свою несчастную дачу с туалетом во дворе. И там, на этой даче, весь отпуск исправно копались в своих любимых цветочках и грядочках. И радовались, когда у них что-то вырастало, распускалось. Самый главный кайф у них. Когда-то, в незапамятные времена, еще до рождения ненаглядной дочери, они очень даже активно путешествовали, судя по сохранившимся фоткам. Где только они не побывали.

Им, значит, хватило. А то, что дочери тоже необходимо увидеть все своими глазами, они и не думали принимать во внимание.

– Другие времена настали, – отвечали ей родители на просьбы отпустить ее в какой-нибудь тур вместе с подружками. – Другие времена. И нужна осторожность. Ты у нас одна. Подумай о нас. Вот вырастешь…

Они, конечно, думали, что никогда она не вырастет. Так и надеялись, что просидит всю свою жизнь возле них, как приклеенная. А Волька взяла и выросла. И школу этим летом окончила. И в институт поступила. И даже тогда думала, что ничего ей светить не будет, придется отбывать свой срок на ненавистной даче, поливать огурцы и слушать нескончаемые материнские разговоры про все на свете. Эти истории, многократно рассказанные, она могла повторить слово в слово даже спросонок. От них можно было спрятаться только в туалете (но там долго не просидишь). Или если сказать, что нужно срочно готовить какой-то реферат. Немедленно. Тогда мама замолкала, и можно было сидеть в своей комнате с книжкой. Интернета на даче не было. У всех вокруг был, а у них нет. Родителям ведь все это внешнее было не нужно. Вот и ей полагалось не хотеть того, чего не хотели ее любящие родители.

Поездка к морю случилась неожиданно. Сама собой. Наверное, только так и случается истинное счастье – его уже не ждешь, устаешь надеяться, а оно вдруг – раз: вот я! Давайте скорее обнимемся!

У Галки зимой умерла тетя. Старшая сестра отца. Жила она не в Москве, а на далеком берегу Черного моря. На самом-самом берегу, в собственном доме, который сама построила – в совершенно прямом смысле сама. Она была архитектором-строителем, уехала когда-то по распределению в приморский город, получила от работы участок земли на берегу, никто в те странные времена еще не хотел брать там участки, слишком далеко от города, да и места дикие, без всякой инфраструктуры. А тетя с удовольствием взяла предложенную землю и стала воплощать свою мечту детства – строить свой дом. И построила. Вокруг него тоже выросли дома, но тетино творение было самым примечательным. Еще бы! Дом мечты профессионального архитектора. Красота. Некоторые дома по соседству она и проектировала: ее собственное детище было лучшей рекламой ее мастерства. В конце концов она поселилась в своем прекрасном доме, а в пристройку пускала на лето отдыхающих. Городскую квартиру тоже сдавала. Выполняла частные заказы, в которых недостатка не было. Тетя чувствовала себя вполне счастливой. Галку она забирала каждый год на все лето. Для Галки это было настоящим отдыхом. Не только от школы, главное – от собственной семьи. С тетей они всегда прекрасно ладили. Именно глядя на свою любимую тетю, Галка решила, что будет жить свою взрослую жизнь, как она: одна, сильная, самостоятельная, независимая. Она не раз спрашивала тетю о плюсах и минусах такой жизни. И тетя всегда говорила, что все у нее хорошо, только вот ребенка надо было родить годам к сорока. Замуж выходить – зачем оно надо? – а вот ребеночка своего, который рос бы у моря, радовался солнышку, жил бы легко и радостно, это да. Этого не случилось. И это жаль. Быть может. Но раз не дано – так что же? Значит, такая у нее судьба. Такая доля. Все правильно говорила тетя. Галка точно так же планировала жить. Будет существовать в самостоятельности и покое, а там видно будет. Но главное – тишина в доме.