Что-то остается - [9]

Он обнял меня, смачно расцеловал, похлопал по заду и вдруг отстранился.

— Чем это от тебя благоухает, ненаглядная моя? Неужто новое снадобье? Оно так пахнет до или после употребления?

— Это пахнет мой пациент по имени Черноух, — смутилась я, — У него-то я и задержалась.

Норв заулыбался, прищурив плутовские свои глаза.

— Ага, значит, я вовремя приехал и привез тебе гостинчик.

— Привез, правда?

— Все, что ты заказывала, — он приподнял сумку и вытащил из нее объемистый пакет, — И кое-что сверх того. Погоди разворачивать. Дома посмотришь.

— Спасибо, спасибо!

— Погоди, еще не все. Вот твоя доля, — он протянул кошель, — Двенадцать лиров. «Сон короля» прошел на ура. Скупили всю партию. Тебе заказ.

— Какой еще заказ?

— На «сон короля» и «сладкие слезы». Дают хорошую цену — три лира за лот. Это получается сорок пять за полфунта. Округленно.

Норв грамоте не обучен, но считает прекрасно. И находит свою выгоду в любых подсчетах.

— Норв, дорогуша, я сто раз говорила тебе — Бессмараг не подпольная винокурня. Я — исследователь, а не производитель наркотиков. И потом, я не могу брать со склада больше того, что мне позволяют. За галлюциногенами и ядами ведется строгий учет.

Я немного усугубляла проблему, но знать об этом Норву не полагалось. Он поджал губы, выпрямился. Каждый раз один и тот же разговор.

— Не сердись, Норв. Ради нас с тобой Этарда не будет менять порядки в монастыре. Если я попадусь, то вылечу отсюда в полчетверти. А мне это ни к чему. Не расстраивайся. Смотри лучше, что я тебе принесла.

Я вытащила из-за пазухи коробку с пилюльками.

— Что здесь?

— Кое-что новенькое. Рецептура на основе «сладких слез», но с облегченной формулой. Полностью выводится из организма. Привыкание незначительное, — (Норв скептически хмыкнул). — Абсолютно безопасно, Летта проверила. Единственный недостаток — долговременный сон.

— Опять новенькое! Так нельзя, Альса. Мои клиенты требуют качественный постоянный товар. Который хорошо знают, который себя оправдал.

— Не хочешь — не бери, — обиделась я.

— Ну что ты сразу на дыбы? Говоришь, рецепт вроде как у «сладких слез»? Я могу сбыть это новшество как «сладкие слезы»?

— В принципе можешь, — я пожала плечами.

Ни к чему читать Норву лекции о травах, составах и их действии на человеческий организм. Ему это неинтересно, да и не поймет он.

Норв сунул коробку в сумку и завязал тесемки.

— Вот так, — сказал он, — Дела мы уладили, и ладно.

— Когда вы уезжаете?

— Через день, — он потянул меня к себе и накрыл краем плаща от влетавшего в нишу снега, — К субботе должны быть в Арбеноре. Дела не ждут.

Я обняла его чуть повыше талии, туго затянутой широченным шелковым поясом. Под плащом было тепло и уютно, а Норв был ласков, как умеют быть ласковы только сердцееды милостью Божией. Но ноги у меня замерзли. Зима — не время для свиданок. Вот летом мы…

— Пора, Норв. Уже поздно.

— Целый месяц не виделись, а ты уже убегаешь.

— Я постараюсь зайти завтра. Отпрошусь с утра, что-нибудь придумаю. Давай прощаться.

Прощались мы долго. Норв не приминул распустить руки — завтра на людях особенно не побалуешь. Наконец мне удалось отбиться, отшутиться, еще десять раз пообещать, что приду и выскользнуть в потайную дверь.

Прижимая к себе сверток и погашенный фонарь, я той же скрытой тропкой выбралась к дровяным сараям. До нашего корпуса через огороды — рукой подать, но идти по чистому снегу я не рискнула. Поэтому я дала крюка в сторону здания больницы, почти к самым воротам. Там заслышала голоса и затаилась.

У ворот торчала Верба, привратница. Приоткрыв створку на длину цепочки, она с кем-то препиралась.

— Нет-нет, — говорила она, — завтра утром. Завтра утром и доложу. Идите по домам. Мать Этарда легла почивать, за нас, грешных, помолившись. Чего удумали — среди ночи по пустякам беспокоить.

Снаружи бубнили — не разобрать.

— Поймали — и поймали, и ладно, и хорошо. Пусть до утра где-нибудь полежит. Утречком и поглядим. Что? Зачем жечь? Кто это выдумал — жечь? Да брось ты, Кайд, какая нечистая сила? Побойся Бога, дурья твоя башка, зверюшка это голодная, а никакой не упырь. Кровь сосет? Что с того — комар тоже кровь сосет… Да что вы заладили! Сказала — не разбужу, значит — не разбужу. Куда-куда… На сенник положите, или в баню. Или в кузню, на худой конец. Что попортит, что он тебе там попортит, дурья башка? Наковальню искусает? Ах, мехи… Ну, так убери мехи. Что у вас, крыши не найдется — ночь передержать? Совсем ошалели. Мужики вы или дети малые? Мужики? Тогда делайте, как я сказала. Пожжете тварь или заморозите — Этарда с вас спросит. Да, да. И нечего тут. И все.

Верба захлопнула ворота и, кряхтя, задвинула засов.

— Г-герои доморощенные, — бормотала она вполголоса, — Смельчаки, тоже мне. Упыря они поймали. Дьявола рогатого. Черта лысого. Х-храбрецы.

Ворча, она удалилась в привратницкую. Свет в окошке погас. Я обогнула угол, еще раз оглянулась и быстренько перебежала в больничный двор. Десяток шагов — и я у нашего корпуса.

Девочки уже лежали по койкам, но не спали — дожидались меня.

— Кадакарскую тварь поймали! — заявила я с порога.

— Кто, Норв? — удивилась Леттиса.

— Какой Норв? Мужики из деревни. Сейчас только приходили, Верба их не пустила.