Что-то не так - [4]

– Подождите, мисс, его милость продаст картины…

– А, вы уже слышали?

– Милорд сообщил мне вчера вечером, когда мы шли из «Зеленого Льва». Он надеется таким способом восстановить семейный достаток.

– Надеяться не вредно, – сказала Джейн и пошла жарить яичницу.

После ее ухода Кеггс некоторое время пребывал в глубокой задумчивости, потом подошел к столу, вынул из ящика кожаный блокнот, раскрыл на списке имен и поставил возле одного галочку. То был Джеймс Барр Брустер (единственный сын покойного Джона Уолдо Брустера), который вчера сочетался браком с Сибиллой, дочерью полковника и миссис Р.Г.Фоншо-Чодвик из Падубов, Челтнем.

Только два имени в списке остались без галочки.

Кеггс подошел к телефону. Ему не нужно было звонить в справочную и узнавать номер, навсегда запечатлевшийся в его памяти.

– Шипли-холл, – сказал сочный мужской голос. – Резиденция мистера Роско Бэньяна.

– Доброе утро. Могу я поговорить с мистером Бэньяном? Это мистер Кеггс, бывший дворецкий его отца.

Голос из Шипли потеплел. Бездна говорила с бездной[5], дворецкий – с дворецким.

– Мистер Бэньян сейчас в Лондоне. Уехал вчера в гости. Хотите поговорить с мистером Байлиссом?

– Нет, спасибо, я по личному вопросу. Вы о мистере Мортимере Байлиссе?

– Да.

– Он в Англии?

– Уже с неделю. Вредный старикан, скажу я вам.

Кеггс не стал обсуждать хозяйского гостя. У него были свои правила.

– Что ж, – сказал он не без холодной вежливости, – когда мистер Бэньян вернется?

– Обещал утром.

– Если я заеду часов в одиннадцать?

– Думаю, застанете.

– Спасибо, мистер…

– Скидмор.

– Спасибо, мистер Скидмор, – сказал Кеггс и повесил трубку.

3

В тени раскидистого садового дерева лорд Аффенхем, умытый, побритый и облаченный в утренний наряд сидел за столиком и ждал, когда вороны прилетят его напитать[6]. Рядом с ним на траве лежал красавец-бульдог и дремал, готовый пробудиться при первых признаках завтрака. Когда лорд Аффенхем кушал на свежем воздухе, псу обыкновенно перепадал жирный кусок.

Природа не поскупилась[7] на Джорджа, шестого виконта Аффенхемского. Похоже, она собирались слепить двух виконтов, потом заторопилась и решила пустить весь материал на одного. Формой он напоминал грушу – узкий в плечах, он постепенно расширялся к паре непомерных ботинок, больше похожих на скрипичные футляры. Над просторами обширного тела высилась большая яйцевидная голова, голая маковка выступала из чахлой седой поросли, наводя на мысль о скалистой горной вершине. Верхняя губа была прямая и длинная, подбородок – острый. Два немигающих голубых глаза со странной сосредоточенностью смотрели из-под нависших бровей. Казалось, их владелец постоянно размышляет, и догадка эта не обманывала. Подобно Белому Рыцарю, он частенько не слышал обращенных к нему слов, ибо раздумывал, как же питаться манной кашей, чтоб ежемесячно полнеть и становиться краше.

– Вот, – сказала Джейн, подходя с полным подносом. – Горячая яичница, кофе, тосты, масло, мармелад, «Таймс» и сухарики для зверя. О чем задумался, милый?

– Эхм?

– Я слышала скрежет и догадалась, что это работают твои мозги. Надеюсь, я не прервала ход космических мыслей?

– Эхм?

Джейн вздохнула. Разговоры с главой семьи частенько выводили близких из себя из-за его раздражающей привычки впадать в транс. Он так погружался в предмет, что, казалось, извлечь его можно лишь с помощью спиритического сеанса. Однако Джейн нашлась: взяла кофейную чашку и крепко прижала к его руке. Созерцатель сразу очнулся и возмущенно завопил:

– Эй! Ты что?! Лопни кочерыжка, да этот кофе горячее плиты!

– Я пыталась тебя разбудить. О чем ты размышлял?

– Эхм? Размышлял? А, ты спрашиваешь, о чем я размышлял! Если хочешь знать, я размышлял о Кеггсе, и пришел к выводу, что Кеггс – загадочная, темная личность.

– В каком смысле?

– Хитрая. Коварная. Из Макиавелли. Пока он жил у меня, я ничего не подозревал, дворецкие носят маску, но теперь я опасливо гляжу в его сторону и гадаю, чего ждать следующим. Возьми хоть случай в пивной.

– А что такое?

– Или взгляни на Тутовую Рощу. Три дома – Лесной Замок, Мирная Гавань и Уютный Уголок – каждый с беседкой и птичьей купальней! Все принадлежат Кеггсу. Беседки и птичьи купальни сами собой не появляются. Откуда он их взял?

– Купил на свои сбережения.

– А сбережения откуда?

– До тебя он служил в Америке у мистера Бэньяна, отца того гада, что поселился в Шипли. Наверное, по выходным наезжала туча гостей, а американские гости меньше тысячи долларов на чай не дают.

Лорд Аффенхем задумался.

– Так, так. Мда, возможно… И все же, после случая в пивной я уверен, здесь что-то не так. Мошенник он, отпетый мошенник.

– Что случилось в пивной? Ты не говорил.

– Говорил.

– Не говорил.

– Не говорил? Значит, собирался, да запамятовал. Это было в «Зеленом Льве» на Розендейл-род. Мы с Кеггсом зашли вчера вечером пропустить по кружечке, и не успели сдуть пену, как он выманил у аборигенов их кровные посредством… как это называется?

– Что именно?

– То, что я пытаюсь вспомнить. Манипуляции? Нет…

– Махинации?

– Верно. Махинации. Ты когда-нибудь была в пивной?

– Нет.

– Так вот, там сидят, потягивают пиво и беседуют, о чем придется. Очень скоро Кеггс свернул разговор на бокс, у него сестра замужем за боксером Билсоном. По-моему, его называли Боевой Билсон. Сейчас на пенсии, держит где-то пивную. Многие бывшие боксеры заводят пивные. На чем я остановился?