Что-то гадкое в сарае - [3]

Гораздо важнее (за пределами Сент-Хелиера) Почетная Полиция — эта, разумеется, неоплачиваемая. Мундиров они не носят — вы обязаны знать, кто они такие. В каждом из дюжины Приходов имеется свой «коннетабль»; ему подчиняются «сентениры»[9] — каждый, в теории, защищает и дисциплинирует сотню семейств и руководит пятью «вёнтаньерами»[10], которые оберегают каждый по двадцать семей. Все это выборные посты, но сюрпризы на выборах преподносятся редко, если вы меня понимаете, да и в любом случае конкуренции за такую честь мало.

На Джерси по закону никто не считается арестованным, пока сентенир не постукает ему по плечу нелепой крохотной дубинкой — символом полномочий (можете вообразить, как нравится Платной Полиции это правило); а сентенир, куда-либо задевавший свою дубинку, говорят, отрывает ручку от ближайшей цепочки смывного бачка. К счастью, сентенирам нечасто приходит в голову арестовывать своих друзей, соседей и родню — если, конечно, правонарушение не тяжко, — и таким образом правительственные средства понапрасну не расходуются, а уборные по большей части остаются в неприкосновенности. На самом деле, все устроено весьма приятственно. Сентенир отводит оступившегося соседа в уголок на тихую беседу, внушает ему страх Божий, тем самым предотвращая рецидив гораздо действеннее, нежели это бы сделали дорогостоящий судебный процесс, условное осуждение и год встреч с каким-нибудь безмозглым сотрудником службы пробации, получившим диплом по общественным наукам в Нерсдлийском политехническом институте.

Один из домов

…принадлежит Сэму Давенанту и называется «Ля Гулютери» — по имени заливного луга, также входящего в поместье. Имя, в свою очередь, происходит, вероятно, от Симона ле Гулю, служившего коннетаблем прихода Св. Маглуара в 1540 году, хотя рьяные антиквары подозревают, будто на этом глинистом поле некогда лепились «гулю» — круглобокие горшки для варки бобов. Я подозреваю, что Симона или кого-либо из его предков прозвали «ле Гулю»[11] из-за того, что сам он был до этих бобов дюже охоч. Антиквары-любители из тех, кто поневменяемей, разумеется, будут заверять вас, что имя как-то связано с древними обрядами плодородия, но они всегда так говорят, разве нет?

Бо́льшая часть здания восходит к XVI веку, заметны следы и более ранних работ, а также есть намеки на церковное пользование. Сложено сие здание из приятного розового гранита — такой уже не добывают, — который годы тактично убедили принять вид уютный и достойный. Наличествуют турели, ронделины, бенитьеры и так далее — я уверен, все вы знаете, что это такое. Я же, со своей стороны, забыл. Фасад преимущественно располагается сзади — двери, террасы и прочее, — но истинный фасад смотрит на солнечный приятный дворик, по противную сторону коего располагается Другой Дом, принадлежащий лучшему другу Сэма.

Другой Дом

Этим владеет Джордж Брейкспир, лучший друг Сэма, и прозывается постройка «Ле Шерш-фюит»[12]; я не в курсе, что это означает. В XVIII веке его экстенсивно приукрасили, и окна теперь — так им предписано лежащим в основе всего гранитом — слегка съехали с мест, что спасает конструкцию от унылой симметрии большинства зданий того периода. Как и у «Ля Гулютери», бо́льшая часть фасада у этого дома — сзади (сады, бассейн и пр.), и сзади же — любопытная и увлекательная веранда с вогнутым стеклением: на Джерси это ассоциируется с «тресковыми домами» — такие постройки возводились в безмятежную эпоху трескового промысла, когда дерзкие джерсийские шкиперы десятками выходили на Большую Ньюфаундлендскую банку и все вдруг обогащались. По одну сторону дома — уродская викторианская конюшня из желтого кирпича, с часами, которые не идут.

Представьте, стало быть

…два этих милых глазу дома, любезно лучащиеся друг другу поверх старой каменной давильни для сидра в центре двора; еще представьте, какая это редкость и удача — что владельцы сих домов такие близкие друзья. (Тот факт, что их супруги терпеть друг друга не могут до самой требухи, малозначителен, надо полагать, да и ненависть эта редко всплывает на поверхность, даже когда они одни.)

Представьте и

…самих владельцев этих домов, начиная с Джорджа Брейкспира из «Ле Шерш-фюит». Джордж верит в Бога, но — лишь в англиканскую его разновидность, как рекламируется по телевидению споспешествованием Соглашения о Предоставлении Равного Времени, хотя у Джорджа Открытый Ум, поскольку в Индии и прочих подобных местах он видал Очень Странные Вещи. Манеры его чересчур утонченны, посему набожность не сквозит — так и должно быть. Он не дурак. Можно заподозрить, что во время Войны он занимал майорскую должность, однако на деле служил он полным и действительным бригадиром и награжден орденом «За боевые заслуги», «Военным крестом» и прочими побрякушками — но, опять-таки, строгость манер воспрещает ему потрясать в гражданской жизни как чинами, так и отличиями. (Мне кажется, что это все же слишком далеко заходит — как-то невоспитанно, согласитесь, хранить орденские планки в ящике комода для носовых платков вместе с «французскими письмами». Подайте мне лучше тех жизнерадостных европейских гусар, что по вечерам щеголяют в опереточных мундирчиках, — и не надо этих напыщенных английских гордецов-гвардейцев, кои по мановению котелка обращаются в прискорбные подобия платежеспособных биржевых маклеров. Офицерам следует иметь дерзость, долги и девиц, а превыше прочего — достачливых кредиторов, которых можно хлестать стеком перед казармами, дабы у оных кредиторов к завтраку разгорелся аппетит, вы не согласны?)