Что такое 'разгон' - [7]

Олег, не таясь, покинул свое укрытие. Бадракова нигде не было. Не теряя надежды встретить его, Туркачев заходил на лестницы, заглядывал во дворы, наведался в ближайший магазин, посидел в скверике. Все напрасно. Бадраков словно в воду канул.

Идти домой без плаща не хотелось: слезы матери, упреки, нравоучения. Этого Олег не переносил.

"Опохмелиться бы сейчас - самое подходящее дедо", - подумал он. Но денег не было. Удрученный Олег не заметил, как подошел к пивному ларьку. Человек восемь мужчин оживленно толпились у окошка в ожидании очереди. Один пьянчужка с довольной улыбкой, пошатыч ваясь, нес пару кружек пива к забору, где его приятель, удобно устроившись на пустой бочке, старательно очищал вяленую воблу.

При одном виде дива у Олега потекла слюна. С тайной надеждой встретить знакомых он посмотрел на очередь.

Никого из своих не было. Гордость не позволила ему попросить в долг у продавца, да и вряд ли бы тот ему поверил...

У студенческого общежития нос к носу столкнулся с дедом Фомкой. По внешнему виду Фомки Туркачев определил, что дед выскочил откуда-то впопыхах! пальто расстегнуто, лакированный козырек фуражки смотрит в сторону, в руках - очки. Но не до этого было сейчас Олегу.

- Здорово, старина, - сказал он, пугаясь хрипоты своего голоса.

- Мое почтение, - ответил дед Фомка, как всегда быстро и четко.

Испытующим цепким взглядом он скользнул по измятой фигуре Туркачева, вздохнул или просто перевел дыхание от быстрой ходьбы, приостановился,

- Похмелиться хочется? - угадал настроение Олега.

Туркачев на миг растерялся. Ответил не сразу. Зевнул, обнажая крепкие короткие зубы. Деда Фомку он знал давно. Доверительно глянув в лицо старика, как равный, охотно сознался:

- Хочется.

Вчерашняя пьянка явилась своеобразной расплатой для Олега за все. Никогда он не чувствовал себя так скверно и подавленно, как в это злосчастное утро. Ноги не хотели повиноваться его воле, голова кружилась, мучила невыносимая жажда. Бодрость и избыток сил, которые он постоянно ощущал в себе, покинули его.

- Идем, - позвал наконец дед Фомка.

Олег почувствовал себя легко, так, как когда-то в суде, когда судья зачитала ему оправдательный приговор. Подорно поплелся он за Фомой Богдановичем, готовый выполнить любое его приказание.

Они с удовольствием выпили по две кружки пива.

Олега начало клонить ко сну. Опытный старик знал о таких неизбежных после перепоя потребностях человека и предложил Туркачеву пойти в парк.

Под старым тополем стояла массивная скамейка. Это было излюбленное место отдыха Фомы Богдановича. Он любил этот тополь и называл его своим. Сейчас, когда жизнь подвигалась к закату, он считал лучшим паслаждонием подремать после обеда в густой тени дерева, под ласковый, успокаивающий шелест листьев.

Чинно усевшись, дед первым делом достал из кармана пальто пачку "Беломора". Закурили. Старик блаженно затянулся, выставил вперед поредевшую бороду. Глянцевые листья тополя дрожали на ветру, изредка срывались и летели к земле. Прямо на колени Фомы Богдановича упал листик с соседнего клена. Старик с нежностью погладил его узкой ладонью, улыбнулся чему-то своему.

- Так вот все и уходит в землю. Зарождается, стремится к жизни, живет положенный срок, достигает своего предела и - обратный процесс: блекнет, вянет и обязательно гибнет, - изрек Фома Богданович, рассматривая упавший лист.

Подобные рассуждения нагоняли на Олега тоску. Он не любил их. Но из вежливости поддакивал Фоме Богдановичу. Старик оценил это по достоинству и начал рассказывать случаи из своей жизни. Он почему-то презирал свое преступное прошлое, серьезно уверял, что, доводись ему жить сначала, он пошел бы совсем другим путем.

Но увы!

- Фома Богданович, - осмелился прервать его Туркачев, - не пойму я вас. Иной раз вы хвастаетесь, что жизнь прожили интересно, со всякими удовольствиями.

Теперь вот плачетесь, неудовлетворены. А как же на самом-то деле?

- Все решает итог, мой милый! А итог-у меня незавидный, - развел сухими руками Фома, - один как перст, сам видишь.

- Так уж и один... - Олег хотел напомнить о бабке Леоновне. Фома Богданович понял намек.

- Леоновна хороший человек, - признал он, - но ведь это уже не жизнь, а приспособленчество. Человеку свойственна и такая черта, когда нет другого выбора.

- Это мне понятно, - согласился Олег, вспоминая тюремную жизнь. - А что бы вы мне посоветовали, Богданыч? Я зашел в тупик, хотя и молодой. А жить хочется получше. И главное - сейчас жить, не в двадцать первом веке, понимаете?

- Скромное желание, - хихикнул старик. - Кто об этом не мечтает? Для тебя сейчас сделать это проще пареной репы.

Он отвернулся, задумчиво поглядывая в глубь парка.

Там, за деревьями, вырисовывалось красивое здание института. Но думал он о другом.

В молодом человеке он увидел себя. Таким, похожим на Туркачева, полным сил и энергии, он был в девятьсот пятом году. Вспомнил и своего друга Илью Пропудина, знаменитого взломщика несгораемых сейфов. Из Крестов их освободили вместе, и полиция передала амнистированных в распоряжение главарей "черной сотни". Они избивали рабочих, а кого подозревали в принадлежности к большевистской партии - били до смерти. Втянутый в политику Пропудин сумел во всем разобраться и сам стал большевиком. Умнейший был политик. Наградит же бог такой головой человека!