Что такое психотерапия - [9]

Терапия — это не обычная беседа

Это основная предпосылка терапии, которую каждый должен принять, дабы избежать множества ошибок: терапия — это не обычная беседа. В терапевтическом интервью даже обычные вежливые фразы могут иметь необычный смысл. Одно и то же высказывание в терапевтическом интервью и в обычном общении будет иметь разные значения. (После окончания терапии терапевт и клиент могут встречаться и обычным порядком, но в терапии они фокусируются на изменении.) Например, во время терапевтического интервью супружеская пара может сесть, полуотвернувшись друг от друга, что может быть проинтерпретировано терапевтом как знак того, что они не согласны друг с другом. (Естественно, это лишь предварительная гипотеза, как и все гипотезы относительно метапосланий.) Естественно, если муж и жена отвернулись друг от друга, сидя в гостиной в окружении друзей, такой язык тела имеет совершенно другой смысл или не несет вообще никакого коммуникативного смысла.

Все сказанное или сделанное в терапевтическом кабинете терапевту следует воспринимать как послание при учете контекста. Как сказал однажды Грегори Бейтсон: «Каждое послание — это одновременно отчет и команда». Это может быть отчет о состоянии человека или о ситуации, но в любом послании содержится информация о том, как следует на него реагировать другому человеку. В терапии этот аспект команды в послании особенно важен, но его часто игнорируют терапевты, сосредоточенные лишь на внутреннем мире человека и воспринимающие сообщение только как информацию о том, что происходит внутри человека.

Послание заключается не только в словах клиента, но и в том, как он располагается в терапевтическом кабинете. Если родители сажают ребенка между собой, они нечто сообщают терапевту. Если женщина садится так, что всем своим видом демонстрирует пренебрежение к супругу, это тоже сообщение для терапевта. В семейной терапии обычно лучше всего дать членам семьи возможность сесть там, где они захотят, и передать, таким образом, невербальное послание. (Терапевт всегда может, если захочет, позже посадить их по-другому.)

Естественно, опытный терапевт никогда не комментирует невербальные послания. Некоторые начинающие делают это, чтобы показать, какие они сообразительные; другие верят, что указать клиенту на то, что он выражает языком своего тела — значит изменить его. Однако если терапевт говорит клиентке: «Когда ты говорила о муже, ты прикрывала рот рукой, стало быть, ты что-то скрываешь», то что остается делать бедной женщине? Она может только разозлиться и смутиться, не в силах решить, как реагировать на такую грубость. А терапевт затем вполне может посчитать ее смущение результатом глубинных проблем, а не реакцией на грубость. Лучше всего терапевту считать, что, когда клиент захочет говорить о чем-то более открыто, он это сделает. Если интерпретировать телодвижения, то клиент начнет скрывать все больше и больше информации из страха, что терапевт вытащит на поверхность неприятные вопросы. Коротко говоря, указывать клиенту, что «в действительности» означают его невербальные сообщения, это не только неуважительно, но и технически неверно.

Почему бы не поступить разумно и не делать «живую» супервизию?

Наиболее эффективный способ подготовки терапевтов — использование «прозрачного» зеркала или видеомонитора для наблюдения за актуальными действиями обучающегося. Управление действиями терапевта в момент наблюдения за реальным терапевтическим интервью — самый лучший способ обучения терапевтическим навыкам. Это наиболее дорогостоящий вид обучения, но его стоимость можно существенно снизить, если работать с группой обучающихся. Они по очереди заходят в терапевтический кабинет, чтобы провести интервью с семьей или одним клиентом, в то время как остальные наблюдают за этим и учатся. Супервизор заранее планирует стратегию интервью и по ходу действия дает указания по телефону. Если есть необходимость, обучающийся может выйти из кабинета и посоветоваться с супервизором. Такая «живая» супервизия не только дает начинающим психотерапевтам возможность наблюдать за применением психотерапевтических техник и повышать собственное мастерство, но и защищает клиента от неопытного терапевта, так как супервизор может осуществлять руководство и временами вмешиваться в процесс.

Я убежден, что «живая» супервизия занимает достаточно важное место в учебном процессе, и подробно буду обсуждать этот вопрос в последующих главах. Здесь можно сделать только несколько общих замечаний.

По ту сторону зеркала

В «живой» супервизии то, что происходит за зеркалом, не менее важно, чем то, что происходит перед ним. Параллельно происходящему в терапевтическом кабинете развивается процесс за зеркалом, т. е. в группе обучающихся. Если супервизор сосредоточен на чувствах обучающегося, то он обязательно углубляется в чувства клиента, при этом все должны понимать и чувствовать этот язык.

Иерархия проблем по обе стороны зеркала довольно схожа. Если супервизор ведет себя с обучающимися как с равными или по-приятельски, обучающимся трудно будет принять роль специалиста в терапевтическом интервью с семьей. Особенно ясно это видно, когда в семье есть кто-то, кого невозможно контролировать. Например, если терапевт хочет, чтобы родители вели себя твердо с ребенком, склонным к насилию, терапевт должен прямо или косвенно устроить так, чтобы родители вели себя твердо. Для того чтобы терапевт мог этого добиться, супервизор должен сделать так, чтобы терапевт вел себя твердо. Иерархия перед зеркалом отражает иерархию за зеркалом (даже в тех тренинговых программах, в которых нет зеркала). Таким образом, если терапия предполагает, что терапевт принимает роль специалиста в терапевтическом кабинете, супервизор должен принять на себя роль специалиста по ту сторону зеркала. Это не означает установления тирании; это значит лишь, что супервизору при обучении терапевтов необходимо знать свое дело, а терапевту нужно быть специалистом в деле помощи клиентам.