Что такое Аргентина, или Логика абсурда - [10]
Как наркотики, как алкоголь, как кофе, танго возбуждает, засасывает и становится необходимостью. Эндорфины, гормоны счастья и удовольствия, что вырабатывает мозг под влиянием музыки, радости движения и физически осязаемой близости привлекательного партнера, в паре с которым сливается воедино тело, становятся потребностью. Фанатики танго придумали мотиватор и не устают тиражировать его в социальных сетях. На нем перепутье со столбом, на котором прикреплена дощечка со стрелкой, указывающей направление со следующим текстом: «Танго. Обратного пути нет». И несутся тангозависимые со всего света в колыбель этого танца – Буэнос-Айрес, где можно танцевать с ночи до утра и впасть в танготранс, когда отступают действительность и время, когда не важно ничего, кроме ощущения полного слияния с музыкой и партнером, когда кажется, что можешь все, и нет предела этому неповторимому полету. Такой танготранс наступает не часто и не у всех, но уж если удалось поймать его, пережить в полной мере танцевальную нирвану, то потом испытавший это чувство человек будет гоняться за синей птицей танго долгие годы, а некоторые и вовсе изменят свою жизнь, бросят работу, семью, нетанцующих друзей, переедут в Буэнос-Айрес и превратятся в персонажей милонг, связав свою жизнь навсегда с этим танцем. У них появятся клички, их будут узнавать те, кто продает входные билеты на милонги, и пропускать бесплатно туда, где за ними закреплен «свой» столик, где им спешит навстречу официантка и приносит, не спрашивая, их любимый напиток. Они будут шумно и радостно здороваться с такими же, как они, завсегдатаями, восторженно восклицать и широко улыбаться, заключая в объятия тех, кого так же бурно приветствовали всего лишь вчера при входе ли, выходе или во время перерыва между тандами. Вечера сольются с ночами, переходящими в утро и опять сменяющимися ночью. Они будут называть себя «танго-семьей», забросив семью настоящую, они будут упиваться этой ночной дружбой, но, случайно встретившись днем на улице, не узнают друг друга: увядающие женщины без косметики, небритые мужчины… которые уже сегодня ночью будут блистать при полном параде на милонге и обнимать тех самых, кого не признали при дневном свете, похлопывать по плечу, целовать в щеку и излучать восторг от встречи.
Те, кому повезет, состарятся на милонге, став частью ее интерьера, так же как обшарпанная мебель и застиранные скатерти на столах. Разливая шампанское, раздавая привычные комплименты, никого не обделив, подмигивая и смеясь долго и громко одним и тем же шуткам из ночи в ночь, они уже никогда не покинут этот социум, в котором им так уютно и где все так предсказуемо: от шуток до однажды опустевшего стула и некролога в «Тангауте», цеховом журнале, из последних сил еще конкурирующим с электронными социальными сетями. С экранов соцсетей каждый, гордо несущий имя «милонгеро», выразит свою скорбь, сдобренную большим количеством восклицательных знаков в воспоминании об ушедшем товарище. Во многих случаях даже будет объявлен траур с отменой самой милонги, куда уже не придет харизматичный милонгеро, чьей главной заслугой в жизни было то, что он сидел за одним и тем же столом ночи напролет, обретая славу и место в рассказах нового поколения в танго.
Я тоже быстро стала персонажем милонги. Прозвище Руса за мной закрепил старый милонгеро, худой и морщинистый, возраста которого никто точно не знал, поскольку в каждый свой день рождения он отмечал разную дату, которую придумывал на текущий год. У меня везде были знакомые, с которыми мы танцевали до шести утра, а затем большой компанией шли завтракать. Завтрак превратился из первого приема пищи после пробуждения в последний перед отходом ко сну. Отход ко сну также сменил свои декорации: вместо темноты ночи – пение птиц, встречающих рассвет, а то уже и вовсю заливающихся под палящим солнцем, перемещающимся по небосклону по законам Южного полушария, наоборот.
Как-то, оттанцевав очень волнительную танду с одним из лучших танцоров, я вернулась за свой столик, и рядом сидевшая женщина представила меня своему сыну, молодому долговязому человеку, который сидел со скучающим видом и пил холодную газировку. Он приехал из штата Колорадо навестить маму, но та, фанатичная тангера, нашедшая новый смысл своей жизни, не могла пропустить милонгу даже в честь приезда сына и уговорила его пойти с ней. Я разговорилась с парнем, и он рассказал мне, что впервые видит, как танцуют танго, и что это его дебют на милонге, хоть он и весьма далек от танцев вообще.
– Ну, и как тебе это? – спросила его я. – Не хочется тоже попробовать?
– Нет, – улыбнулся он, но я продолжала приставать к нему, выпытывая его впечатления. Он мялся, но вскоре разоткровенничался: – Это все мне напоминает… какой-то культ… Женщины с закрытыми глазами, печальная музыка, пары, двигающиеся по кругу. И все повторяется снова. Мне даже не по себе. Я бы лучше на дискотеку, в ночной клуб…
«Танго тебя ждет… оно всегда ждет, когда ты к нему придешь или вернешься», – любят говорить те, для кого это не танец, а целая философия, стиль жизни, намекая на абсолютную неизбежность танго-напасти. По их глубокой убежденности танго приходит в жизнь не спрашивая, рано или поздно, после драм и трагедий или же в расцвете счастья; оно случается само по себе и, случившись раз, влечет за собой перемены.
На протяжении всей своей истории люди не только создавали книги, но и уничтожали их. Полная история уничтожения письменных знаний от Античности до наших дней – в глубоком исследовании британского литературоведа и библиотекаря Ричарда Овендена.
В настоящей монографии представлен ряд очерков, связанных общей идеей культурной диффузии ранних форм земледелия и животноводства, социальной организации и идеологии. Книга основана на обширных этнографических, археологических, фольклорных и лингвистических материалах. Используются также данные молекулярной генетики и палеоантропологии. Теоретическая позиция автора и способы его рассуждений весьма оригинальны, а изложение отличается живостью, прямотой и доходчивостью. Книга будет интересна как специалистам – антропологам, этнологам, историкам, фольклористам и лингвистам, так и широкому кругу читателей, интересующихся древнейшим прошлым человечества и культурой бесписьменных, безгосударственных обществ.
Первое правовое исследование в отечественной науке, посвященное юридическим аспектам организации и деятельности Парижского Парламента на протяжении всего времени его существования.
Монография освещает мало исследованный период в истории Франции и основана, кроме печатных источников и литературы, на большом количестве неопубликованных рукописей. В книге дана картина социально-экономических отношений и политической борьбы во Франции начала XVII в.
В книге представлена история Мидийского царства — первого иранского государства, сложившегося в первой половине VII в. и просуществовавшего до 550 г. до н. э., когда власть перешла к династии Ахеменидов и царство получило свое новое название. Более ста лет Мидийское царство влияло на политическую историю стран всего Ближнего Востока. Автором предложено решение некоторых спорных проблем истории Урарту, Лидии и киммерийско-скифского присутствия в регионе. Важной составляющей книги стала реконструкция исторической географии Северо-Западного Ирана новоассирийского периода.
Монография посвящена изучению восприятия войн и Англии эпохи позднего Средневековья. Обращаясь, прежде всего, к истории Столетней войны, автор исследует как идеологическое обоснование и осмысление конфликта в контексте политических и религиозных представлений эпохи, так и его восприятие в «массовом сознании». Особое внимание уделено репрезентации войн в хронистике и проблематике, связанной с формированием и функционированием национальной идентичности. Работа написана с привлечением широкого круга источников исторических нарративов и документального материала) и воссоздаем «образы войны», характерные для английского общества XIV–XVI вв.
Китай сегодня у всех на слуху. О нем говорят и спорят, его критикуют и обвиняют, им восхищаются и подражают ему.Все, кто вступает в отношения с китайцами, сталкиваются с «китайскими премудростями». Как только вы попадаете в Китай, автоматически включается веками отработанный механизм, нацеленный на то, чтобы завоевать ваше доверие, сделать вас не просто своим другом, но и сторонником. Вы приезжаете в Китай со своими целями, а уезжаете переориентированным на китайское мнение. Жизнь в Китае наполнена таким количеством мелких нюансов и неожиданностей, что невозможно не только к ним подготовиться, но даже их предугадать.
Пора в Швецию, чтобы еще полгода вспоминать изысканность сюрстрёмминга, аромат гласмэстарсиля, вкус лютфиска, пряность истербанда, послевкусие елебрада.И как ты жил раньше без всего этого?Книга также издавалась под названием «Швеция и шведы. О чем молчат путеводители».
Пора в Индию, чтобы еще полгода смело опаздывать на встречи самому и не ждать вовремя других, а каждый уик-энд начинать с полюбившегося на всю жизнь масала-чая.
«Франция и французы» – это книга о Франции и французах, каждая страница которой наполнена юмором. Книга, обладающая послевкусием дорогого сотерна и приправленная пряным ароматом французского бри. В ее меню кроме основного блюда «Лувр-Версаль» можно найти восхитительный десерт в виде забавных историй и колоритных зарисовок с натуры, а также полезные советы, которые помогут понять, кто же эти французы на самом деле, как с ними ладить и что нужно делать, чтобы сойти за своего.Книга также издавалась под названием «Франция и французы.