Что такое 'антинаука' - [2]

Шрифт
Интервал

Для нас в данном случае важно, что этот красочно оформленный еженедельник, как, впрочем, и великое множество других журналов в Америке, заняты вполне безобидной И курьезной погоней за дешевыми сенсациями, питательной почвой для запуска и раздувания которых служит людское невежество и в которых нет ничего, что тянуло бы на весомую квалификацию «антинауки». Читаешь материалы, публикуемые в журнальчиках подобного рода, и ловишь себя на чувстве, будто ты попал в салон какого-то чудака где-нибудь в Европе этак в веке восемнадцатом: «Чудотворная пилюля сделает Вашу жизнь пикантной!», или — «Пойман кузнечик весом в 10 кг!», или — «У меня пятеро детей, а я все еще девственница (благодаря искусственному оплодотворению)». Кто-то, наверное, посчитает, что здесь мы сталкиваемся с ни чем иным, как превращенной формой веры в чудотворную силу самой науки. Не исключено. Все мы находимся в начале пути познания этих явлений и не можем опереться в своем понимании антинауки на фундаментальные труды, на развитую традицию в специальной литературе. Ее пока просто нет. Я бы хотел представить на суд читателя свои соображения об этом, без сомнения, важном предмете.

Мы на Западе все еще не отдаем себе ясного отчета в причинах зарождения и культивирования разного рода ложных, фантастических и мифических идей. Прежде всего речь в этом случае должна идти о всеобщей научной безграмотности населения, характерной, в частности, и для современной Америки. Положение дел таково, что конкретные факты и цифры, отражающие его, наверняка будут восприняты советскими читателями с недоверием.

Почему феномен «антинауки» должен вызывать у нас тревогу?

Чтобы читатель мог составить себе представление, о чем идет речь, я из всей обширной литературы на эту тему сошлюсь лишь на самую последнюю публикацию — доклад советника президента США по науке Д.А. Бромлея, представленный в Конгресс и озаглавленный: «На пороге 2000 года: мировое первенство». В нем отмечается, что научная грамотность американского общества находится на следующем уровне: половина опрошенного взрослого населения не знает, что Земля обращается вокруг Солнца за 1 год. По результатам других исследований, например, И. Миллера «Уровень общественного понимания науки и технологии в США» (1990), стало известно, что менее 7% взрослых американцев обладают некоторым эталонным уровнем научной грамотности в широком смысле этого понятия; только 13% обладают, по крайней мере, минимальным уровнем понимания смысла и целей научного познания; зато целых 40% не согласны с утверждением, что астрология — это вообще не наука. В своем исследовании И. Миллер, в частности, отмечает: «Профессия учителя переживает кризис... В настоящее время на одного новичка, посвятившего себя преподаванию математики или естествознания, приходится 13 учителей по этим дисциплинам, навсегда покидающих свою профессию». Процент же учителей, прошедших за время обучения в университете стандартный минимум по курсам наук, распределился следующим образом: по биологии — 21%, по химии — 31%, по физике — 12%. Для почти 30% всех высших школ США типичной является ситуация, когда курс физики вообще не включен в учебную программу. Только 20% всех выпускников университетов США прошли какой-либо курс физики. «Согласно последним сравнительным оценкам состояния мировой науки, учитывающим положение в 12 странах, наши студенты оказались на 9-м месте по физике, 11-м — по химии и последнем — по биологии... В области математики наши 13% специализирующихся в ней студентов уступают другим странам, где специализируются не менее 25%»[3].

Приведенные результаты свидетельствуют, что со времени публикации в 1983 г. важного правительственного доклада «Нация в опасности: императив реформы образования» не произошло каких-то решающих перемен.

В том, что лишь столь незначительная доля населения США, всего 7% взрослых, может быть признана научно грамотной, и это в наши дни, когда поражающие воображение достижения науки и техники как никогда ранее наглядны и красноречивы, — можно усмотреть не только своего рода иронию истории, но и серьезную проблему, требующую внимательного изучения. К чисто теоретическому значению этой проблемы добавляется и политический аспект: при демократическом устройстве общества все граждане, как бы малограмотны и невежественны они ни были имеют законное право на участие в принятии решений, существенное место в которых в современных условиях принадлежит научно-технической стороне дела. В этом обстоятельстве кроется возможность крупных политических ошибок и дестабилизации общества. Как я постараюсь показать дальше, история уже неоднократно доказывала, что невнимание к роли и значению науки, недоучет или прямое игнорирование научного миропонимания могут повлечь за собой самые опасные последствия, открыть дорогу самым зловещим общественным силам.

Но и противоположное положение дел, — когда народ «безмолвствует», пребывает в апатии и пассивности, — не добавляет обществу безопасности и стабильности. Надо со всей ясностью осознать: нравится кому-то современная наука или не нравится, но без постоянной поддержки государством и общественными институтами научных исследований и разработок, без участия интеллектуалов-экспертов в принятии политических решений человечество никогда лучше жить не станет. Никакого нежно-томного полинезийского рая или патриархального аграрного эдема нам не видать, зато чудовищные катастрофы отнюдь не исключены. Мы должны помнить, что глобальная ситуация на нашей планете далека от равновесия, а наличный уровень наших знаний и способ практического вмешательства в природу, судя по всему, далеко не достаточны, чтобы обеспечить человечеству надежное будущее.


Рекомендуем почитать
Сборник № 3. Теория познания I

Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.


Свободомыслие и атеизм в древности, средние века и в эпоху Возрождения

Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.


Гоббс

В книге рассматриваются жизненный путь и сочинения выдающегося английского материалиста XVII в. Томаса Гоббса.Автор знакомит с философской системой Гоббса и его социально-политическими взглядами, отмечает большой вклад мыслителя в критику религиозно-идеалистического мировоззрения.В приложении впервые на русском языке даются извлечения из произведения Гоббса «Бегемот».


Вырождение. Современные французы

Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.


Несчастное сознание в философии Гегеля

В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.


Онтология поэтического слова Артюра Рембо

В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.