Что случилось с Россией - [9]

В соответствии с сохранившимся в деревне имущественным неравенством, палитра политических взглядов крестьянства была очень разнообразна - от готовности приумножать и яростно отстаивать свою собственность до осуществления реальных попыток жить вообще без собственности, коммуною. Но преобладало настроение всеобщего глухого недовольства запретом на торговлю. После «хлебной воли» перехода к нэпу недовольство в значительной мере определялось тем, что крестьянам, даже средним, было на практике осуществлять первоначальное накопление очень трудно, и только те нэпманы получали реальные прибыли, кто имел связи с «блатным миром» (так называли тогда теневую экономику). Но рабочая власть придирчиво контролировала нэпманов, сдерживая накопления ими капиталов и строго преследуя криминальные элементы, так что за годы нэпа существенная прослойка буржуазии в России сложиться не успела. Это глухое недовольство богатых крестьян и нэпманов чутко уловил и отразил поэт Есенин:

Жалко им, что Октябрь суровый

Обманул их в своей пурге.

И уж удалью точится новой

Крепко спрятанный нож в сапоге.

В годы военного коммунизма распространение рабоче-крестьянской советской власти на деревню было в значительной мере условным, декларативным, ограничивалось изъятием из деревни «излишков» хлеба. С началом нэпа советская власть постепенно прибирала к рукам крестьянскую вольницу, но еще много лет некоторые районы страны не вполне контролировались правительством. Включение в состав последнего в качестве народного комиссара земледелия беспартийного сибирского крестьянина было, конечно, жестом более картинным, чем реальным; все же, в первые годы советской власти большевики имели основание утверждать, что ими в Советской России создано рабоче-крестьянское государство с преобладающим влиянием («гегемонией») рабочего класса.

Выше упоминалось, что большевики, руководившие этим рабоче-крестьянским государством в своей повседневной управленческой деятельности, допускали немало ошибок, многие из которых нетрудно было бы избежать.

От многих отдельных ошибок малограмотную рабочую власть могла бы предостеречь интеллигенция, да большая часть ее (из тех, кто не погиб в гражданской войне) убежала к белым, заставляя рабочих не доверять оставшимся. Но острый недостаток хотя бы элементарно грамотных людей вынуждал советскую власть все же использовать эти остатки интеллигенции. Среди рабочих в депутаты советов иногда, хоть и не часто, попадали инженеры, техники и служащие производственных предприятий, заслужившие доверия рабочих (чаще всего это была интеллигенция пролетарского происхождения - инженеры, врачи, ветеринары, агрономы, выучившиеся, как творили при царе, «на медные деньги»). Грамотный депутат, пользующийся авторитетом у рабочих - это же находка для малограмотного исполкома.

Ряды рабочей по происхождению интеллигенции в условиях советской власти непрерывно пополнялись рабочей молодежью - учащимися рабфаков и вузов. Но еще шла гражданская война (точную дату ее окончания на окраинах России вообще невозможно назвать). Как ни велика была тяга трудовой молодежи к учебе, большая часть учащихся, недоучившись, отправлялась на фронт и там погибала. Вот почему численность прослойки пролетарской «партийной» интеллигенции росла очень медленно.

Что касается деревни, то здесь почти не было кадров даже для элементарного «ликбеза». Система «земских» учреждений культуры большевиками была ликвидирована, сельская интеллигенция - учителя, фельдшеры, акушерки - бежали в города, боясь крестьянской вольницы. Носителями политической информации стали возвращающиеся в родные деревни красноармейцы, демобилизованные по инвалидности, сами частенько не грамотные. Они же возглавляли и все сельские органы советской власти.

С переходом к нэпу на советскую власть легла обязанность не только управления страною «в общем и целом», но и экономическое воздействие на конкретное производство - мелкотоварное в деревне, крупное - по мере восстановления и пуска заводов в городе. По мере усложнения государственнoro хозяйства и расширения управляемых территорий каждому исполкому губернских, городских и т.п. советов потребовался рост численности управленческих кадров. Вокруг каждого исполкома для контроля за практическим исполнением его решений быстро начал складываться так называемый «аппарат» сотрудников. Постепенно подобные «аппараты» появились на всех уровнях управления вокруг не только советского, но и партийного, профсоюзного и др. руководства.

Во главе каждого органа управления по-прежнему стоял политически проверенный партийный начальник (нередко бывший командир красной армии, герой гражданской войны). Учится систематически, сесть за парту, ему мешал «авторитет», но упорство и ответственность за порученный участок правления заставляли овладевать основами специальности путем самообразования. В его знаниях оставалось немало пробелов - тут-то и выручал аппарат.

«Разбухание» аппарата породило постоянный рост потребности в кадрах служащих, который покрывался выходцами из двух разных прослоек интеллигенции: во-первых, пролетарской т.е. высоко квалифицированных рабочих и выпускников рабфаков; во-вторых, остатков потомственной интеллигенции, т.е. детей бывших помещиков и буржуазии. Потеряв свои поместья, помещики перестали быть помещиками, а фабриканты и банкиры, потеряв свою собственность, перестали быть буржуазией, но некоторая их часть, несмотря на ожесточение военного времени, осталась в живых. И сами они, и их подрастающие дети были лишены избирательных прав, их не принимали в вузы. Не смотря на такую дискриминацию дети «лишенцев» были грамотнее выходцев из пролетарской интеллигенции; лучше них справлялись с управленческими обязанностями; дорожа обретенной «чистой» работой, тщательно скрывая свою ненависть к советской власти.