Что рассказал мне Казанова - [2]
– Сюда! – позвала Ли Пронски, и Люси последовала за ней через площадь, которую Наполеон как-то назвал самой большой гостиной Европы. Она шла, слегка склонившись вперед, и тащила тележку, до самого верха забитую багажом.
После недолгой ходьбы по идущим в гору улицам Ли остановилась рядом с маленьким венецианским мостом и уставилась на витрину антикварного книжного магазина. Он уже открылся, хотя для Венеции это было и рановато. На улицах пока было пустынно, и vaporetti,[3]пыхтящий рядом с мостом, выглядел довольно одиноко. Издав радостное восклицание, Ли исчезла внутри. Волоча позади себя тележку с багажом, Люси подошла посмотреть, что же вызвало у ее спутницы столь неподдельный интерес. Витрина магазина была закрыта плакатом с рекламой регаты, провозглашающей: «Vogalonga, Venezia 14 maggio».[4]Под афишей были выставлены католические дарохранительницы для мощей и лежала куча древних книг, написанных по-итальянски; заголовки их девушка прочитать не смогла. Рядом с книгами стояло несколько крохотных статуэток.
Люси попыталась попристальней их разглядеть. Уиллендорфские Венеры. Трудно было ошибиться, глядя на огромный, раздутый живот, выдающийся над крохотным лобком, или на лицо без каких-либо характерных черт, спрятанное за грубым пучком перьев. Но она никогда раньше не видела уродливой фигурки с двумя лицами, украшенными большими клювами, стоящей рядом с Венерой. Тут из магазина донесся возглас ее спутницы. Люси прислонила тележку к двери и вошла внутрь в тот самый момент, когда владелица магазина объясняла Ли, что этим фигуркам не одна тысяча лет.
– Ну нет. Это всего лишь копии доисторических артефактов. – Ли взяла фигурку с двумя головами и лизнула ее, заставив хозяйку магазина и Люси испуганно переглянуться.
– Чистый песчаник, – кивнула она.
– Еще одна богиня плодородия, – вздохнула Люси.
– Не только! – Ли заплатила продавщице. – Возьми, Люси. Я бы хотела, чтобы она была у тебя. Видишь эти изогнутые полоски на груди? Эти линии указывают на то, что богиня обладает метафизической силой.
– Вата мать много знает, – заметила итальянка, улыбнувшись Люси.
«Она мне не мать, – захотелось ответить ей. – Моя мама умерла».
Она запихала подарок Ли в свой огромный рюкзак, и они снова отправились вперед по узким улочкам.
В отеле «Флора» коридорный приветствовал обеих женщин обаятельной улыбкой, задержав взгляд на Люси, пиджак которой промок от дождя.
– Ничего, не сахарная, не растаешь. – Ли махнула рукой в сторону террасы, где официант расставлял на столах тарелки с круассанами. – Люси, давай-ка переодевайся в сухую одежду и пойдем вместе позавтракаем.
– Я не голодна, – пробормотала Люси.
– Что ты сказала?
– Я бы лучше поспала. – Девушка наклонила голову и последовала за коридорным вверх по ступенькам, сгибаясь под тяжестью сумок чуть ли не пополам.
– Понятно. Ну что ж, спи хоть весь день, если хочешь! – крикнула Ли ей вслед. – Я скажу портье, где искать меня за обедом.
Люси еле заметно кивнула любовнице своей матери.
Когда она вошла, свет в номере внезапно померк. Люси услышала хлопки крыльев.
– Piccioni![5] – Коридорный изобразил жестами клевавших птиц и указал на несколько жирных серых голубей, прогуливающихся по карнизу. – Они спасли Венецию во времена чумы.
Когда дверь за ним закрылась, Люси стащила с себя мокрый свитер, затем открыла дорожную сумку и сняла обернутый вокруг коробки плащ, чтобы посмотреть, не попала ли внутрь влага. Шкатулка была сделана из прозрачного пластика, ее матовый блеск напоминал девушке занавески для душа. На Люси произвело впечатление, с какой заботой Чарльз Смит отнесся к документам. Коробка – последнее достижение архивного дела, всего два с половиной дюйма толщиной, так называемая «малогабаритная», – идеально подходила для перевозки документов. Вдобавок, для пущей надежности, Смит перевязал ее шпагатом, на случай если замочек неожиданно откроется.
Люси разрезала веревку своими маникюрными ножницами и нервно сорвала слой непромокаемой ткани. Теперь перед ней были фотокопии документов, старый дневник в красном переплете, богато украшенный арабский манускрипт и пачка писем.
«Все сухо, – подумала она. – Слава Богу». Письма Казановы лежали рядом со старым дневником, перевязанные выцветшей розовой лентой. Первым делом девушка, проверила их, развязав ленточку своими длинными ловкими пальцами. Ну что ж, сотрудники библиотеки Сансовино останутся довольны: ни капли дождя XXI века не попало на бумагу с водяными знаками Фабриано.
Родные Люси сначала не поверили в подлинность писем, а затем очень удивились, когда Чарльз Смит, гарвардский специалист по манускриптам XVIII века, подтвердил ее. Держа письма под светом прикроватного ночника, девушка видела легкое сияние, исходящее от страниц, и представляла, как их посыпали песком, чтобы высушить золотые чернила. Без сомнения, именно это и имел в виду Чарльз Смит, когда говорил о «хорошем» состоянии писем Казановы. Люси до смерти хотелось прочитать эти письма, но ее останавливала их хрупкость. Что, если она случайно порвет одно и стоимость их упадет? Лучше прочитать фотокопию, которую столь любезно предоставил Чарльз Смит, хотя это, конечно, совсем не то.
