– Я согласна с дядей Эдди, – сказала Филлис, понимая, что Дикенсон наверху ожидает свой приговор. – Мистера Дикенсона спровоцировали, и серьезно, а человек, которого убили, оказался подонком!
– Закон смотрит на вещи по-иному, – сказал Майкл, слабо улыбаясь. – Многих людей серьезно провоцируют. А человеческая жизнь есть человеческая жизнь.
– Мы не закон, – вставила Филлис так, будто они были выше закона.
Майкл обдумал сказанное: да, они не закон, но они действуют от имени закона. Он был склонен согласиться с Филлис и с Эдди.
– Хорошо. Мне не хочется, учитывая все обстоятельства, сообщать об этом. – Тут Глэдис остановила его. Она по-прежнему не была полностью согласна. Майкл хорошо знал свою жену и был уверен, что не будет у них ссоры из-за того, что сейчас они не сходятся во мнениях. Поэтому Майкл сказал: – Ты одна против троих, Глэдис. Ты серьезно хочешь испортить жизнь молодого человека из-за подобного типа?
– Нам следует проголосовать, если мы выступаем как присяжные.
Глэдис все поняла. Она уступила. Менее чем через минуту Майкл поднялся в кабинет, где в пишущую машинку была заправлена первая страница будущего литературного обозрения и оставалась нетронутой с позавчерашнего дня. К счастью, он до сих пор мог соблюсти крайний срок сдачи материала, не расшибаясь в лепешку.
– Мы не будем сообщать в полицию, – сказал Майкл.
Дикенсон встал, торжественно кивнул, будто выслушал приговор. Майклу показалось, что он кивнул бы точно так же, если бы ему сообщили нечто противоположное.
– Я избавлюсь от пальцев, – пробормотал Майкл и потянулся за табаком для трубки.
– Думаю, это мое дело. Дайте мне их захоронить где-нибудь вместе с кольцом.
В самом деле, это было делом Тома Дикенсона, и Майкл обрадовался, что от них можно избавиться.
– Хорошо. Вы хотите видеть мою жену и полковника?
– Нет, благодарю вас. Не теперь, – прервал его Дикенсон. – В другой раз. Но не могли бы вы передать им мою благодарность?
Они спустились по другой лестнице с задней стороны холла, вошли в гараж, ключ от которого был у Майкла в кошельке. На секунду ему захотелось, чтоб обувная коробка таинственно исчезла, как это бывает в детективных романах, но она оказалась точно там же, где он ее положил, сверху мешков. Он отдал ее Дикенсону, и Дикенсон уехал на своем грязном «триумфе» по направлению к северу. Майкл вошел в дом через парадную дверь.
Когда у всех в руках оказалось то, что можно было выпить, Майкл почувствовал внезапное облегчение и улыбнулся.
– Кажется, старому Портланду следует дать что-нибудь особое к коктейлю, если вы не возражаете?
Майкл главным образом обращался к Глэдис. Портланд-Билл без особого интереса смотрел на вазу с кусочками льда. Только одна Филлис согласилась с энтузиазмом.
Майкл пошел на кухню к Эдне, просеивавшей на столе муку.
– Не осталось ли после завтрака кусочка копченой семги?
– Только один кусочек, сэр, – ответила Эдна, будто нечего было и думать предлагать его кому-то, а сама она добродетельно его не тронула, хотя прекрасно могла это сделать.
– Могу я получить его для старика Билла? Он обожает семгу.
Когда Майкл вернулся в гостиную, неся на блюдце нежно-розовый кусок рыбы, Филлис сказала:
– Спорю, мистер Дикенсон угробит машину по пути домой. Так часто бывает, – поспешно прибавила она, вспомнив про свое воспитание, – потому что он чувствует свою вину.
Портланд-Билл с восторгом проглотил семгу.
Том Дикенсон не угробил машину.
