Что, не хочешь больше ходить в церковь? - [11]
Двигаясь по проходу, я чувствовал на себе взгляды людей, не смотря на то, что пастор как раз в это время произносил молитву. Я тоже держал голову склонено, пока не дошел до своего ряда, тут я поднял глаза, посмотрел вдоль прохода — и сразу же увидел его. Ошибки быть не может: те же глаза, мое сердце почти прекратило биться, когда я его узнал.
Я решил не пробираться к своему свободному месту, и проскользнул в вестибюль сквозь другую секцию дверей. Он стоял все там же, нахмурившись. Я помню, что первой мыслью было, что как-то он не вписывался в картину нашего здания. Не знаю, что натолкнуло меня на эту мысль. Точно не его наряд. Он был одет в спортивную рубашку с коротким рукавом, обычные брюки — более чем приемлемо для наших демократичных калифорнийских богослужений. К нам приходили и не такие: с похожими бородами, только волосами подлиннее, которые вообще выглядели как опоздавшие за течением времени хиппи. Но он просто был тут ни к месту.
«Джон, вы, что тут делаете?»— прошептал я.
Он медленно повернулся ко мне, улыбнулся в знак приветствия, и снова вернулся к тому, что происходило внутри зала. После нескольких секунд он, наконец, произнес: «Я подумал, не повидаться ли с тобой, конечно, если у тебя найдется время поговорить».
«Где вы были? Я надеялся, что встречу вас где-нибудь?» Он продолжал смотреть в окно. «Я бы очень хотел поговорить. Но сейчас не самое лучшее для этого время. Там проходит наше основное богослужение».
В этот раз он оторвался от окна: «Я понял». Я услышал, как в зале все встали, и оркестр прославления заиграл очередной гимн.
«Может чуть позже? После служения?»
«Я тут проездом и подумал, что стоит тебя проведать, посмотреть, как идут твои дела. Находишь ли ты ответы на свои вопросы?»
«Не знаю. Делаю все, чему научен. Мое „тихое время“ приходит в норму — лучше, чем сейчас никогда не было».
Его молчание подсказало мне, что я не ответил на вопрос. Я подумал перемолчать его, но пауза так неловко затянулась, что я не смог не заговорить снова. «М-м-м — ну вот…»— как бы это ему сказать? «Думаю, что нет… Больше того, кажется, что чем сильнее я стараюсь, тем опустошеннее себя чувствую».
«Вот и замечательно», — кивнул Джон, не отрываясь от того, что происходило в зале собрания. «Значит, ты извлек невероятно важный урок, правильно?»
«Как это…?» Я подумал, что он меня не понял. «Я сказал, что ничего не выходит. Я, правда, старался, как мог, но все еще чувствую ту же пустоту внутри». «Я понял», — ответил Джон, снова оборачиваясь в мою сторону. «Хочешь знать почему? Пойдем, покажу».
Сказав так, он развернулся, кивнул мне следовать за ним и замаршировал вдоль по коридору, ведущему к крылу, в котором размещался наш образовательный блок. Видя, как он удаляется от меня, я бросил взгляд назад, в зал собрания. Я не могу идти за ним сейчас.
Я должен присутствовать на служении. Что, если звуковая система снова забарахлит? Что если Он заворачивал за угол. Знакомая ситуация, так я его один раз уже потерял Времени на раздумье не было, еще один короткий взгляд в зал собрания — и я бросился вдоль коридора догонять его.
Заворачивая за угол, я чуть не сбил с ног молодую пару, двигавшуюся в обратном для меня направлении. Я извинился за столкновение, но они не поняли в чем дело. Их лица горели смущением.
«Стоит только раз опоздать», — выдохнула женщина, — «и смотри, кто нас поймал — один из пасторов! Честное слово, мы никогда не опаздываем». Через ее плечо было видно, что Джон остановился, подпер стену, и наблюдал за нашим обменом любезностями, поджидая меня. Брови его игриво изогнулись, а улыбочка выражала «Ну, брат, ты попался!»
Я вдруг почувствовал себя церковным постовым. Пару воскресных служб назад я обратился к пастве с архисерьёзным воззванием о том, как это важно — приходить на служение во время, чтобы не отвлекать своими опозданиями других верующих от общения с Богом. Я просто ощущал, как Джон пеленговал нашу беседу, напрягая слух.
«У нас колесо спустило», — оправдывался мужчина.
«Повезло вам, сегодня не буду выписывать штрафов за опоздание», — пошутил я, в надежде сгладить их неловкость, да и свою тоже. «Я рад, что вы, тем не менее, добрались. Проходите, пожалуйста». Я обнял обоих и провел в зал собрания, у дверей которого благополучно передал их в руки наших швейцаров, позаботившихся о том, чтобы найти им свободные места.
Я снова рванулся через вестибюль и повернул по ходу коридора, ведущего к образовательному блоку. Он там и стоял, как раз напротив информационной доски по делам Воскресной школы. Взгляд был направлен поверх нее, он рассматривал трехдюймовые буквы, составленные в слова: «ВОЗРАДОВАЛСЯ Я, КОГДА СКАЗАЛИ МНЕ: „ПОЙДЕМ В ДОМ ГОСПОДЕНЬ“».
«Что это значит?»— спросил он, проведя указательным пальцем дугу, следуя по тексту.
«Что мы должны радоваться, приходя в присутствие Бога». Интонация моего высказывания невольно изогнулась в форму, более напоминающую вопрос.
«Замечательный ответ. А почему это помещено именно сюда?»
«Это слоган нашего служения в области христианского просвещения». Ответил я, стараясь показаться невозмутимым, но точно знал, что он к чему-то клонит. Только не понимал к чему.
Верстка Минеи Праздничной выполнена с сентября месяца и праздника Начала индикта по август и Усекновения честныя главы Иоанна Предтечи. Даты подаем по старому и (новому) стилю. * * * Данная электронная версия Минеи Праздничной полностью сверена с бумажной версией. Выполнена разметка текста для удобочитаемости; выделено различные образы слова МИР: мир (состояние без войны), мíр (вселенная, община), мν́ро (благовонное масло).
Богословско-литературное наследие Леонтия Византийского, знаменитого богослова и полемиста VI века, до сих пор остается недостаточно изученным в России, между тем как на Западе в XIX–XX вв. ему были посвящены десятки исследований. Современному российскому читателю известны, пожалуй, лишь краткие упоминания о Леонтии в трудах протоиерея Георгия Флоровского и протопресвитера Иоанна Мейендорфа. До сих пор нет полного русского перевода ни одного трактата Леонтия Византийского... Не претендуя на полноту и окончательность, предлагаемый ныне сборник исследований призван дать современному российскому читателю необходимые сведения о составе «Леонтиевского корпуса» (Corpus Leontianum), его предполагаемом авторстве, структуре и содержании входящих в него богословских трудов. *** Редакционный совет Центра библейско-патрологических исследований (программа поддержки молодых ученых ВПМД) Отдела по делам молодежи Русской Православной Церкви: Иерей Сергий Шастин (настоятель Крутицкого Патриаршего Подворья, Председатель Всероссийского православного молодежного движения и Братства Православных Следопытов) Диакон Михаил Першин (директор центра, заведующий информационно-издательским сектором Отдела по делам молодежи Русской Православной Церкви) Иерей Сергий Осипов (технический редактор) Проф.
Впервые я познакомился со Спердженом, купив его книжку в букинистическом магазине в Ливерпуле в 1950 году, хотя после этого потребовалось еще несколько лет, чтобы я по-настоящему узнал его. На моей книжной полке стояли несколько его книг, и мне, тогда еще молодому христианину, нравилась горячая вера их автора, но по большей части я все же воспринимал Сперджена как чудо-проповедника чуждой мне викторианской эпохи. Тогда я был согласен с одним современным писателем, сказавшим, что «в век скучных английских проповедей Сперджен говорил захватывающим, богатым, метафорическим языком». К трудам Сперджена я относился как к обычным современным христианским книгам с евангельским содержанием, разве что их было слишком много.
Псково-Печерские листки — уникальное собрание духовного опыта, накопленного насельниками Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря более чем за 500 лет. Издаваемые ещё со времён Великой Отечественной войны, эти листки и по сегодняшний день призваны помогать всем ищущим духовного возрастания и утешения. Теперь прикоснуться к многовековому опыту духоносных отцов смогут все — Псково-Печерские листки, старательно отобранные и оформленные, издаются отдельными, тематическими сборниками. Сборник «Как сохранить семью счастливой?» расскажет о том, как важно подготовиться к созданию семьи, как не потерять счастье и радость первых дней совместной жизни и сохранить эти светлые чувства на протяжении долгих лет; поможет научиться переносить трудности и испытания, столь неизбежные в каждой семье; подскажет, как воспитывать ребёнка в любви и живой вере в Бога.
В этой небольшой книге автор, игумения Евпраксия, рассказывает о жизни рядом со старцем, лаврским архимандритом Наумом (Байбородиным; 1927–2017). Много всего удивительного, чудесного происходило постоянно, но разве можно привыкнуть к чуду… А ведь самым большим чудом был сам Батюшка. Отец Наум был живым примером святости, примером невозможного для человека наших дней совершенства, примером полной безпощадности к себе и жертвенности, милосердия и безконечного терпения. В публикуемых рассказах запечатлены некоторые истории, связанные с его благословениями, его молитвами и заботами о своих духовных чадах.
В книгах «Реформаторы: Лютер. Кальвин. Паскаль» (1939–1940) и «Испанские мистики: Св. Тереза Иисуса. Св. Иоанн Креста. Маленькая Тереза» (1940–1941) Д.С.Мережковский подводит итог своим размышлениям о судьбах христианства в мире, как всегда тесно связывая события прошлых столетий с современностью. В первой трилогии речь идет о реформаторах «внешних», во второй – о «внутренних», чей мистический опыт, по мысли Мережковского, призван преобразить три мировые ветви христианской Церкви в Церковь Вселенскую.