Что мы знаем друг о друге - [45]

Дэнни посмотрел на сына: тот проказливо усмехнулся.

— Не смешно, Уилл.

От строгого голоса папы улыбка Уилла померкла.

— Ты разве не знаешь, как это невежливо — рыгать громче отца? — Тут Дэнни снова рыгнул, на сей раз вполне сознательно.

Сын захихикал и повторил за ним. Дэнни ответил такой громкой отрыжкой, что разбудил старика за соседним столиком.

— Прошу прощения! — Дэнни поднял руку, извиняясь. — Это из-за колы. Много газа.

В подтверждение своих слов он потер грудь, пытаясь сохранять серьезный вид, но не выдержал и расхохотался, заметив, как Уилл посмеивается над ним.

— Ну что, идем дальше?

Глава 22

Он точно не знал, когда произошла эта перемена, но, поклонившись и поблагодарив зрителей за уделенное время, аплодисменты и, самое главное, деньги, Дэнни вдруг понял: он наслаждается своей новой профессией танцующей панды. Он собирал зрителей и получал больше, чем любой другой артист в парке. Как и прежде, он вкладывал всю свою энергию в выступления и каждый вечер приносил домой мокрый от пота костюм, но теперь не чувствовал, будто выполняет какое-то изнурительное задание. Всю свою сознательную жизнь он вкалывал на стройке, не получая ни капли признания за хорошо сделанную работу. Сколько лет Дэнни провел, выполняя приказы людей, неспособных себе даже пиццу заказать без ошибок! Много раз он видел, как его коллеги получали серьезные травмы, и каждый раз спрашивал себя: может, он следующий? Особенно зимой, когда мысль двигалась так же заторможенно, как руки, и травмы были в порядке вещей. А теперь десятки людей аплодировали ему за танцы в парке, и никто (кроме Кристаль) не указывал ему, что делать. Единственной опасностью стали детишки, которые пытались его обнять и случайно били в пах.

Благодаря костюму он стал чувствовать себя ближе к Лиз. Танцы всегда были очень важны для нее, а теперь невероятным образом вошли и в его жизнь. И хотя было поздно наслаждаться всем этим вдвоем: вместе заниматься, смотреть «Грязные танцы», тусоваться, — делая то, что жена так обожала, Дэнни чувствовал, будто стал понимать ее чуть глубже. Как ни странно, ему казалось, теперь он знает ее лучше, чем при жизни. Панда словно превратилась из бездушного костюма в медиума-посредника: в одной лапе — рука Дэнни, в другой — Лиз, — и соединила их таким невероятным способом.

Вдобавок к этому, хоть Уилл по-прежнему не разговаривал с ним дома, он честно пытался преодолеть пропасть между ними, уже не казавшуюся бескрайней. Накануне Уилл проснулся раньше обычного, чтобы помочь Дэнни приготовить завтрак: маленькое чудо, учитывая то, как он ненавидел вставать по утрам; а сегодня неожиданно обнял папу перед тем, как уйти в школу. В общем, Дэнни пришлось признать: впервые за долгое время все складывалось неплохо. На самом деле, если не считать вечного страха перед Реджем, даже лучше, чем неплохо. Все складывалось отлично. И только когда Дэнни увидел в толпе Уилла, аплодировавшего вместе с остальными, он вспомнил: ситуация с домовладельцем не единственная проблема, которую предстояло решить.

— Не знал, что ты умеешь танцевать, — сказал сын, когда остальные зрители разошлись.

Дэнни плюхнулся на лавочку и вытащил блокнот с ручкой.

«Панды много чего классного умеют».

— Да ну? Например?

Отец на минуту задумался.

«Мы умеем становиться невидимыми».

— А вот и нет!

«А вот и да».

— Никогда не видел панду-невидимку, — нахмурился Уилл.

«Вот именно!» — написал Дэнни.

Сын закатил глаза и сел на лавочку рядом с ним.

— Мо говорит, панды какают до пятидесяти раз в день. Это впечатляет.

«Правда. Мы тратим уйму денег на туалетную бумагу».

Уилл рассмеялся.

«А кто такой Мо?» — написал Дэнни.

— Мой лучший друг. Его имя Мохаммед, но все зовут его Мо. Он вроде как спец по животным. А еще панды очень смешно падают — ты знал? Это мне тоже Мо рассказал. Не уверен, правда ли это.

«Смотря сколько мы выпили».

Уилл улыбнулся.

— Кто научил тебя так танцевать?

«Стриптизерша по имени Кристаль», — ответил Дэнни, уверенный, что Уилл все равно не поверит.

— Очень смешно.

«Я серьезно. Она научила меня после того, как я отвоевал ее халат у фокусника, который может поджигать предметы силой мысли».

— Может, мне всего одиннадцать, но я не дурачок.

«Одиннадцать? Я думал, тебе как минимум двадцать четыре», — написал Дэнни.

— Если бы! — засмеялся Уилл.

«Ты это зря. Лучше подольше оставайся одиннадцатилетним».

— А тебе сколько?

«По-пандовски — восемьдесят четыре».

— Для старичка ты отлично танцуешь, — заметил Уилл.

Дэнни сложил лапы перед собой и склонился в знак признательности.

— Моя мама тоже была танцовщицей. У нее круто получалось.

«Что она танцевала?»

— Все, — пожал плечами Уилл. — Она могла танцевать под что угодно. Даже без музыки.

Он вытащил телефон и протянул Дэнни.

— Вот. Это она.

Уилл включил видео: Лиз танцевала в просторной комнате с деревянными полами и высоким потолком, напоминающей школьный актовый зал. Дэнни никогда не видел этого ролика и не узнал место съемки, и от этого сердце екнуло.

— Она работала в школе, — пояснил Уилл, будто прочитав его мысли. — И иногда занималась там, пока никто не видит.

Отец кивнул, сосредоточив взгляд на видео. Он впитывал каждую деталь. Одежду Лиз. Ее движения. То, как она откинула волосы с лица. Как рассмеялась и приняла суровый вид, заметив Уилла с телефоном. Как закрыла камеру ладонью в конце ролика. У Дэнни было много записей с Лиз, но он впервые смотрел это видео, о существовании которого даже не подозревал, — и вдруг его объяло чувство, будто она и не умерла вовсе, а каким-то образом переместилась во времени и оказалась в этом ролике. Он хотел запустить его снова, и снова, и снова — пересматривать, пока не сядет батарейка; но вдруг понял, что завис, уткнувшись в экран, хотя видео давно закончилось. Он не знал, долго ли так просидел. Дэнни вернул телефон сыну и написал несколько слов в блокноте.