Что к чему... - [4]
Мне все это понравилось. «Забавная семейка», – подумал я.
После этого я долго никого из них не встречал, только часто, проходя под их окнами, слышал, как там играли на аккордеоне и очень громко пели.
– Вторую неделю новоселье справляют, – говорила наша соседка напротив, то ли восхищаясь, то ли возмущаясь.
Но вот однажды музыка и песни за окном смолкли, и парень в кепке стал появляться во дворе. Ему было скучно – ребят еще почти не было, была только мелюзга и Валечка, который с деловым видом пробегал с нотной папкой два раза в день, а остальное время торчал дома. Я из окна кухни видел, как парнишка слонялся по двору и лениво гонял палкой, как клюшкой, пустую консервную банку. Мне тоже было скучно: школьные друзья разъехались кто куда, а мои родители все никак не могли решить, куда меня деть на лето, и я томился в городе.
Парень в кепке мне чем-то нравился – уж очень у него вид был самостоятельный, и мне захотелось с ним познакомиться, но я как-то не умел это делать первый. И вот смотрел я, смотрел, как он гоняет эту несчастную банку, и решил все-таки вылезти во двор.
«Дай-ка я возьму велосипед, – подумал я, у меня был новенький «Орленок». – Парень, конечно, попросит у меня покататься, я ему дам, мы и познакомимся».
Как же! Попросил он покататься… Только я проехал мимо него, изобразив на лице самую приветливую улыбку, он – р-раз! – и сунул палку в переднее колесо, и все спицы только «тр-р-р». Я вылетел из седла и, треснувшись о мусорный бак, набил себе здоровую шишку.
Я поднялся и, пошатываясь, пошел к парню. Он стоял «ручки в брючки» и смеялся, и даже не думал бежать, хотя я был на голову выше его и вид у меня был, наверно, довольно злобный.
– 3-здорово ты летел. Аж б-бак зазвенел, – сказал он.
– Ты зачем это сделал? – спросил я.
– А не пижонь. А то едет и еще лыбится. Едет и лыбится, – спокойно сказал он.
– Д-дурак! – заикаясь от злости, заорал я. – Я в-ведь хотел… – Но что я хотел, мне так и не удалось договорить: я получил здоровенный удар прямо в нос.
– Д-д-дразнишься, д-да? – тихо сказал парень и пошел на меня.
И я отступил. Не потому, конечно, что испугался, а потому, что вдруг сообразил, что он и впрямь мог подумать, будто я дразнил его: ведь он на самом деле здорово заикался.
Так я отступал, а он шел на меня, и маленькие желваки шевелились на его скулах. Он притиснул меня к стене:
– Еще х-хочешь?
Я не успел ответить, как услышал чей-то визгливый крик:
– Оставь хорошего мальчика, хулиган! – Это, высунувшись чуть ли не наполовину из своего окна, кричала наша соседка. – Вот семейка приехала! У мамаши дни и ночи гулянки с мужиками… Доченька – фик-фок на правый бок, и сынок такой же отпетый. А ну оставь хорошего мальчика!
Я заметил, как побледнел парнишка. Он порылся в мусорном баке и ловко залепил прямо в лоб орущей тетке гнилым яблоком. Соседка закудахтала и скрылась в окне, а парень повернулся на каблуках и, насвистывая, пошел со двора. Я засмеялся и во что бы то ни стало решил с ним познакомиться.
Вечером к нам пришла соседка и долго и нехорошо ругала всю «эту семейку» и особенно «эту мамашу».
Моя мама слушала, слушала, а потом как-то сморщилась и сказала:
– Ах, оставьте. Несчастная, одинокая женщина. А что касается моего Сашки, то он великолепно мог постоять сам за себя. Мы с отцом никогда в эти дела не вмешиваемся.
Соседка обиделась.
– Интеллигентные люди! – сказала она и ушла.
– Эх, ты! – сказала мама и шлепнула меня по затылку.
Ну что ж, может, она и права, только тут она не все поняла. Я-то ведь мог его вздуть. Мог, но не захотел.
На следующий день я сидел во дворе на скамейке и делал вид, что читаю. «Кепарь» вышел из парадной и сразу направился ко мне. Вид у него был решительный.
– Т-тащи к-колесо, – сказал парень.
Я удивился.
– В-велосип-педное, – пояснил он.
– Зачем?
– Тащи, г-говорю.
Я начал злиться: чего он командует? Но колесо притащил – мне было интересно. Парень забрал колесо и ушел со двора. А часа через два, когда мы обедали, раздался звонок. Я открыл. Парень протянул колесо: в нем сверкали новенькие спицы.
– Спасибо, – сказал я, – заходи.
– Вот еще, – сказал он, – чего я у тебя… – И осекся.
В переднюю вышел батя в полном параде, со всеми своими орденами – он собирался на какой-то торжественный вечер.
Парнишка смотрел на него, открыв рот. Потом опомнился и сказал:
– Т-ты только не думай, чт-то я замандражил. Мне т-технику жалко. – И он побежал вниз по лестнице.
После этого он несколько дней проходил во дворе мимо меня, как мимо пустого места. К нему приходили ребята побольше его и все с длинными волосами, а один в ковбойской шляпе. Они о чем-то говорили, смеялись и уходили с ним, а возвращаясь, он опять не смотрел на меня. А однажды вечером во двор, пошатываясь, вошла его мама, та красивая женщина с ярко-красными губами. Шелковая косынка была сбита набок, волосы растрепаны, она размахивала сумкой и что-то напевала. Потом она споткнулась о проволоку, огораживающую газон, и чуть не упала. Я стоял рядом и бросился ее поддержать.
– Славный мальчик, – сказала она и потрепала меня по щеке.
Но тут откуда ни возьмись выскочил этот парень, оттолкнул меня и так посмотрел, что я сразу отошел в сторону, а он повел ее домой, что-то сердито выговаривая. Через некоторое время он вышел во двор и сказал, глядя мне прямо в глаза:
