Что, если мы утонем - [72]

Из его горла вырвался сдавленный звук. Он определенно был не в себе.

– Все позади, слышишь? Она жива, и с ней, черт возьми, все в порядке. Благодаря тебе! Ты ее вытащил, в этот раз все по-другому, ты пришел вовремя, блин, вовремя! Понял?

Я взяла Сэма за плечи, встряхнула и готова была уже дать ему пощечину, лишь бы он поскорее пришел в себя. Вернулся из того кошмара, который он сейчас не в состоянии отделить от реальности. Понял, что все в порядке. И что все в порядке именно благодаря ему.

– Очнись, – прошептала я и поняла, что у меня в глазах стоят слезы.

Я почувствовала, что он словно окаменел.

– Пришел вовремя, – Сэм повторил мои слова так тихо, что я едва услышала.

– Да.

– Я пришел вовремя.

Тут мы резко вздрогнули от того, что подошел Коул.

– Чувак, ты как? – он взял Сэма за плечо, и я отметила, что он тоже промок до нитки. Глаза Коула блестели под воздействием адреналина, но внешне он был, как и я, абсолютно спокоен. Внезапно я поняла, что мне и впрямь удалось сохранить самообладание. Я смогла. В действительно критической ситуации мне это удалось.

– Нормально, – выдавил из себя Сэм.

– Окей. Окей-окей. Тедди тоже нормально. Вся в слюнях и соплях, но хотя бы пришла в себя. Блин, чувак…

– А вы уже?..

– Мы о ней позаботимся до приезда «Скорой». Думаю, ее на ночь положат в больницу под наблюдение, чтобы исключить развитие отека.

Сэм что-то хотел сказать, но Коул не дал ему вставить слово.

– Мы приглядим за Тедди и Кианой, не переживай! А вы поезжайте домой и согрейтесь.

– Нет, я…

– Черт, да послушайся ты его! – я сильнее вцепилась Сэму в запястье.

– Да, чувак, и девчонку свою послушай! – Коул взглянул на Сэма предупреждающим взглядом. – Мы обо всем позаботимся. А вы, если будете тут стоять, до смерти замерзнете, – с этими словами Коул подтолкнул нас в сторону костра.

Кто-то принес ботинки Сэма. Я взяла его рюкзак и наши куртки.

Не знаю, правильно ли было просто уйти. Но ребятам можно доверять, они смогут обо всем позаботиться. Чем больше людей, тем больше суеты. Мы еще легко отделались. Все живы. Все, блин, наладится.

Сэм никак не отреагировал на то, что я достала из его кармана ключи от машины и села на водительское сиденье. В таком состоянии пустить его за руль я просто не могла.

В машине между нами воцарилась тяжелая и гнетущая тишина. Хоть Сэм и молчал, я знала, что внутри у него все клокочет.

Я не сразу завела двигатель, потому что чувствовала, что Сэм изо всех сил пытается сохранить самообладание.

И тут он долбанул кулаком по приборной панели.

Мне хотелось закричать, но сегодня я и так уже слишком много кричала. Я не произнесла ни единого звука, пока Сэм дубасил свое авто. Снова и снова, снова и снова. Он не дотрагивался до меня, но мне все равно было больно. Каждый его удар попадал прямо мне в сердце.

Прекрати, прекрати, прекрати!

Прекрати.

И прости ты себя уже, наконец.

После и после и после

Одиннадцатое сентября – страшный день, это знают все. Даже те, кто был рожден после 2001 года.

А вот одиннадцатое февраля – самый обычный день. По крайней мере, для большинства людей на Земле. Это был такой же день, как и все остальные, – люди умирали и рождались, таков закон жизни.

Я часто слышала, что дни, в которые происходило нечто ужасное, делили жизни на две половины. На «до» и «после». Когда наступало это «после», то поначалу было больно каждую секунду. Но потом наступало новое «после», и становилось уже не так тяжело.

Теперь мне казалось, что это не так. Я начала ждать. Ждать нового «после», дня, когда все начнет налаживаться. Я ждала с тех пор, как увидела слезы мамы и папы. С тех пор, как меня отвели в реанимацию. Он лежал на койке интенсивной терапии, а дурацкие аппараты насыщали кислородом его легкие, чтобы тело было теплым и румяным, пока мы прощались. Он уже был мертв, просто мы об этом еще не знали.

Новое «после» не наступило. Я до сих пор ждала, что станет легче, по-другому. Я ждала изменений. Возможности сказать: «Да, что-то сдвинулось с места». Вернулось туда, куда надо. Теперь я снова могу свободно дышать. Но ничего подобного не произошло. В какие-то дни было легче вытеснять случившееся, в какие-то – сложнее. Но когда мне было плохо, я все так же ощущала, что самые страшные события моей жизни произошли будто несколько мгновений назад.

Небо часто бывало таким же голубым, как 11 февраля. Ни облачка, ни намека на нечто Высшее, ничего не предвещало потери.

В такие дни было хуже всего, и мне, возможно, нужно было вспомнить об этом в то ясное ноябрьское утро, когда я проснулась рядом с Сэмом. Но вместо того, чтобы думать об этом, я обрадовалась. Я с нетерпением ждала встречи с морем, катания на кайте, беззаботного времени с друзьями. Я смотрела вверх сквозь стекло и кроны деревьев. Идеальное голубое небо.

Небо затянулось. Наступила ночь, перед глазами вновь пронеслось все. Остин мертв, Тедди жива, но все это неважно.

В этом я была уверена. Нет никаких «до» и «после».

Есть только «после» и «после» и «после».

Глава 28

Он дрожал всем телом, когда я спустя целую вечность открывала дверь нашего жилища. Уже не от паники, поскольку за время долгой поездки в машине Сэма настолько одолела усталость, что он не в состоянии был даже говорить. Парализующий холод пронял его до костей, да я и сама продрогла, хотя моя одежда была не такой мокрой. Едва мы вошли, я затащила его прямиком в ванную и включила горячий душ.