Что, если мы утонем - [36]

– Послушай, я… – он взял меня за запястье. – Прости, я бы не… – он посмотрел на меня, в глазах читался ужас от произошедшего. Я скользнула взглядом по его губам. Пусть бы поцелуй длился вечно, и не важно, что это было неправильно.

Остатки разума заставили меня покачать головой.

– Прости.

Я вышла из машины и захлопнула дверь. В считаные секунды на мне сухой нитки не осталось. Пока я суетливо искала ключ от дома, Сэм завел мотор. Все во мне желало развернуться, побежать к машине, попросить его не уезжать. Попросить остаться. Заставить себя забыть, кто он и что это для меня значит. Побыть несколько часов в тишине, не думать, не чувствовать ничего и никого, кроме него.

Дверь дома с грохотом затворилась за моей спиной и отгородила меня от шума дождя и холодной сырости. Я стояла в прихожей, вода стекала c куртки на деревянный пол. Мокрые пряди пристали к моему лицу. Я провела рукой по глазам, чтобы смахнуть воду. В гостиной было темно и пусто, ни Эммета, ни Хоуп.

Господи… Что это было? Как я могла допустить такое? Я, которая на протяжении всего пути хотела выйти из машины. Хотела держаться от него подальше. Но совладать со своими внутренними противоречиями не могла. Я представляла его пьяного рядом с Остином, и он становился мне противен. Однако уже в следующее мгновение видела себя, рыдающую, в его объятиях и хотела в них остаться навсегда. Что такое со мной происходит? С каких пор я стала такой слабой? Мне нельзя было подпускать этого чувака и близко.

Я наследила на полу, пока тащилась до дивана. Вообще-то нужно было срочно скинуть с себя мокрую одежду, но подниматься в свою комнату не было сил. На сегодня с меня хватит. Я почти не ела. У всех на глазах свалилась в обморок в анатомической и на глазах у Сэма пришла в себя.

Думаю, Эмбер была права. Он был лишь триггером. Он служил напоминанием о моих страхах в последние годы. Но вызывал не только боль. Он будил целый сонм самых разных эмоций. Он заставлял сердце колотиться, а дыхание – останавливаться. Мне нельзя было влюбляться в него. Нам не надо было сближаться. Но мы сделали это, и я хотела большего. Даже если мое сердце разобьется вдребезги.

Взлеты и падение

Тот день, когда умер мой брат – человек, на которого я смотрела снизу вверх, которым восхищалась как никем другим, – был почти карнавально прекрасен. Пар из ливневых канализаций на улицах Торонто, клубясь, поднимался в звенящую февральскую стынь, приводившую меня в чувство с каждым глубоким вдохом. Пятница, 07.52, утро накануне начала второго семестра на бакалавриате. Худший день в моей жизни.

Случилось ужасное, и что-то абсурдное было в том, что природа не прореагировала. Небо было голубым, и мне, наверное, никогда не понять, как же так ярко могло светить солнце, когда мы с Джеком вывалились из его квартиры на Камберленд-стрит. Уже не пьяные, но и не совсем трезвые, разбитые после каких-то жалких трех часов сна. А я – оцепеневшая от паники после того, как посмотрела в мобильник. Этот момент навсегда изменил мою жизнь. Семнадцать пропущенных звонков. Мама, папа, снова мама. Несколькими часами ранее – среди ночи – три звонка от Остина.

Последнее сообщение пришло от него поздним вечером. Фотка из Dance Cave – одного из популярных среди студентов ночных клубов в деловой части города. Изображение было смазанное, нечеткое, видна только часть лица и голубой глаз, в котором так и светилась жизнь.

В тот вечер мы были в разных компаниях. Остин – со своими будущими сокурсниками с медицинского факультета, я – с Эмбер и несколькими друзьями из универа. Я была не в настроении и пошла без Джека. Днями раньше мы поссорились, и мне было грустно, ведь я даже не помню, что стало поводом. Обычно у нас было так: я выревывалась в жилетку Эмбер, а потом давала себя уговорить пойти тусоваться. Из третьего по счету бара мы отправились на элегантную городскую виллу, принадлежавшую какому-то Райану или Дэйву, которых Эмбер не знала лично. В число их знакомых входил, как выяснилось, и Джек. Он тоже оказался там, пьяный, среди веселившихся, не знакомых мне студентов.

Я не стала набирать Остину ответ, вместо этого отправила фотку, на которой были мы с Эмбер, я обнимаю ее за шею, ее подбородок на моем плече, темно-красная помада одна на двоих, хотя на каждой из нас она выглядит совершенно по-разному. Ничего не значащее Привет, веселитесь? – Ага, а ты? – обычный обмен новостями между братом и сестрой, как в любой другой день. Я никогда больше не открывала ту фотку Остина, не могла. Да и не надо было, она въелась в память до конца жизни. Половина лица, левый глаз, молодая улыбка, веснушки на носу.

У меня до сих пор в голове не укладывается. Как можно было веселиться и не подозревать, что вся жизнь летит к чертям, пока мы с Джеком выясняем отношения где-то на лестничной площадке. Разумеется, между нами все наладилось, а примирительный секс, естественно, важнее всего остального.

Я не думала об Остине ни секунды, когда уходила с вечеринки и шла с Джеком к нему домой. Для меня были важны только мы и наши неуверенные шаги в его темной квартире, пока он поцелуями снимал с моих губ темно-красную помаду. В это время на другом конце города происходило нечто ужасающее.