Что думают ученые о «Велесовой книге» - [69]

В случае с Сулакадзевым исследователь фальсификаций неизбежно вынужден не только обратить внимание на мотивы, технику изготовления подделок, но и попытаться пристально всмотреться в личность их автора, по-своему неординарную, которой были присущи погоня за знаниями, бессистемная любознательность, романтическое фантазерство и в то же время дилетантизм, стремление выдавать желаемое за действительное, решение проблем не столько с помощью знаний, сколько самоуверенным напором и остроумными выдумками.

Если верить автобиографическим записям Сулакадзева, он был потомком грузинского князя Г. М. Сулакадзе. Его отец, уже обрусевший грузин И. Г. Сулакадзев (1741–1821), воспитывался в одной из гимназий при Московском университете, занимал ряд канцелярских должностей, а с 1782 г. (до увольнения в 1808 г. в чине титулярного советника) служил рязанским губернским архитектором и, как не без гордости сообщал Сулакадзев, «весь город перестроил и даже в уездах многое».[335] В 1771 г. И. Г. Сулакадзев женился на дочери рязанского полицмейстера С. М. Боголепова — Е. С. Боголеповой. В том же 1771 г. у молодых супругов в их небольшом сельце Пехлеце Ряжской округи Рязанской губернии и родился сын — А. И. Сулакадзев.

У Сулакадзева, видимо, были хорошие возможности для самообразования (о том, где он учился, нам неизвестно). Его дед по матери вел, по свидетельству внука, «записки своей жизни, кои весьма драгоценны, о царствованиях и происшествиях».[336] Эти «записки» до нас не дошли, но, как увидим ниже, они повлияли на творчество и интересы Сулакадзева. Любопытна и личность отца. Он имел значительную библиотеку рукописей и печатных книг, о чем свидетельствуют штампы на дошедших до нас книгах и рукописях: «Сулакадзев. 1771».[337]

Рано овдовев, отец Сулакадзева в 1778 г. вновь женился на некоей Е. Д. Сахновской. Сам Сулакадзев какое-то время служил в гвардии, был женат на С. Шредер и с начала XIX в. обосновался в Петербурге, где и умер в 1832 г.

От отца и деда Сулакадзев унаследовал неуемную жажду познания и интерес к различным областям науки. Вслед за дедом он, например, занялся сбором сведений о «воздушных полетах» в России и других странах. Продолжая увлечения отца, Сулакадзев активно пополнял библиотеку печатными книгами и рукописями. В течение многих лет он кропотливо и систематически вел дневник, а затем «Летописец» наиболее интересных современных происшествий. Сохранившиеся фрагменты за 20-е гг. XIX в. позволяют говорить о них как о примечательных, во многом уникальных документах эпохи. Так, ознакомившись уже в 1826 г. с «Горем от ума» А. С. Грибоедова, он записал: «Притом есть и колкости», а далее мстительно вспоминает: «Разные случаи неблагодарности, против меня разных званий людьми оказанные».[338] Впрочем, здесь не много записей о личной жизни автора, зато содержатся тщательные, скрупулезные выписки из газет и журналов (русских и иностранных) о политических событиях в стране и мире, известия об открытиях в астрономии, химии, физике, мореплавании, воздухоплавании, сведения о ремеслах, театре, музыке, живописи, книгопечатании. Кажется, нет ни одной области знаний и искусств, которые бы не интересовали Сулакадзева.

Среди многочисленных увлечений Сулакадзева особо следует отметить его фанатический интерес к театральному искусству. Дневники Сулакадзева пестрят записями о новостях театральной жизни Москвы, Парижа, Берлина, Петербурга. Их автор и сам пробовал свое перо в драматургии. Известны три пьесы, написанные Сулакадзевым в 1804–1805 гг. Одна из них — «Чародей-жид», где в качестве действующих лиц фигурируют Астролог, Анфан Лев, волшебник Эллим, куманская старуха Сивилла и т. д. Герои другой пьесы — «Волшебная опера Карачун» — волхв Карачун, чародей Полкан, молодая славянская волшебница Лада, ее соперница Мода, Кикимора, варяжский рыцарь Преал и др. Герои обеих пьес действуют в мире колдовства и романтической любви. Третья пьеса Сулакадзева была написана им на тему русской истории. Это была драма «Московский воевода Иоанн».[339]

Специалистам в области истории театрального искусства еще предстоит, очевидно, профессионально оценить эти ранее неизвестные произведения Сулакадзева. Мы же заметим со своей стороны, что историческая драма Сулакадзева «Московский воевода Иоанн» является таковой лишь по названию. Ее герои живут и действуют все в том же мифическом мире, однако в пьесе легко просматриваются и бытовые реалии начала XIX в. Для нас же важно другое: склонность Сулакадзева к театральным эффектам явно связана с его другими увлечениями, в том числе и с фальсификациями исторических источников.

Пытался постичь Сулакадзев и сферу политики. Вот образец его размышлений по этому поводу, зафиксированных в дневнике за 1825 г.: «И я вернейшим чту, что Россия овладеет Константинополем и всею европейскою частию (доколе можно) (далее неразборчиво. — В. К.) или восстановит правление независимое…, а потом, усилясь, овладеет всем возможным.

Ее сила возрастает, и когда она остановит рост свой — тогда страсть укрепляться будет, но слабеть будет вера…».

Но вместе с тем уже из дневника и «Летописца» видно, что увлечения Сулакадзева неизменно несли на себе печать дилетантизма. Им руководило не столько желание разобраться в сути явлений и событий, сколько стремление к чему-то таинственному, загадочному, от чего он получал какое-то восторженное удовольствие. Тщательно записывая сведения об открытиях в самых различных областях естествознания, Сулакадзев тут же серьезно рассуждает о смысле увиденных им снов, хиромантии; он верит в колдовство, восхищается графом Калиостро. Сулакадзева можно видеть в кругу известных, просвещенных людей его времени, среди членов научных обществ, но в то же время один из современников вспоминает: «В Петербурге было одно, но очень благородное общество, члены которого, пользуясь общею, господствовавшею тогда склонностью к чудесному и таинственному, сами составляли под именем