Что день грядущий нам готовил? - [10]
В начале семидесятых Роберт Беккер, научный сотрудник правительственной больницы для ветеранов в Сиракьюс, попробовал восстановить ампутированную конечность крысы, введя в культю электроды. Менее чем через неделю экспериментатор сообщил о начавшейся регенерации всех видов ткани: костной, мышечной, хрящевой и нервной. Хотя результат был далек от новой полноценной конечности, напоминая скорее разросшуюся мозоль, Беккера он обнадежил. Правительство США, чьи военные госпитали были полны солдат, потерявших во Вьетнаме руки и ноги, также заинтересовалось опытами — настолько, что предоставило в распоряжение Беккера группу из четырнадцати сотрудников для дальнейших исследований.
Беккер основывался на экспериментах, которые вели в течение всего столетия другие ученые, нередко добиваясь, по крайней мере, частичного успеха в функциональном восстановлении живых тканей. В 1940 году русский биолог Лев Полежаев вызывал процессы регенерации у лягушек методом обычного иглоукалывания. В следующем десятилетии медики из Кейзовского технологического института в Кливленде регенерировали ткани тех же бесхвостых амфибий, пересаживая в культю ампутированной конечности новые нервные клетки. Хотя сам Беккер проявлял осторожность в оценках и подчеркнул в 1973 году, что любой решающий прорыв на этом направлении потребует нескольких десятилетий работы, он все же считал, что «биоэлектрические методы обещают не меньше всеобъемлющих перемен в медицине, чем антибиотики». Наблюдатели разделили его оптимизм — во всяком случае, до известной степени, — а одна команда прогнозистов, составляя в 1967-м перечень возможных достижений будущего, внесла в него регенерацию конечностей, указав срок не позже 1986 года.
Беккер и ряд его коллег предполагали, что электрический метод регенерации может применяться не только для выращивания новых рук и ног, но и для восстановления внутренних органов — сердца, печени, легких. Возможно, это отчасти помогло бы решить проблемы, возникшие по иронии судьбы как раз из-за успехов хирургической трансплантации. Здесь прогресс был постоянным, начиная с первых успешных пересадок кожи в начале 1900-х, за которыми уже через полвека последовала пересадка почки, вплоть до священного Грааля трансплантации — первой операции по пересадке сердца, выполненной южноафриканским хирургом Кристианом Барнардом в 1967 году. Сейчас врачи настолько овладели методами, помогающими «обмануть» иммунную систему пациента и заставить ее принять чужие ткани, что уже почти всё, от легкого до пениса, поддается замене.
Но теперь, когда медицина, усовершенствовав технику операций, создала реальный спрос на человеческие органы, — как быть с предложением? Еще на заре трансплантологии врачи предвидели ситуацию, когда можно будет спасать жизнь множеству больных… при условии, что точно в нужный момент удастся найти подходящий пересадочный материал у живых или только что умерших доноров. А такое стечение обстоятельств, увы, величайшая редкость. Потому-то многие исследователи, подобно Беккеру, стремились вообще вынести проблему донорства за скобки, разрабатывая альтернативные способы получения человеческих «запчастей» в нужном количестве. В 1960–1970-е годы в кругу научных оптимистов выделялся доктор Пол Рассел из Главной больницы штата Массачусетс. Он был убежден, что биохимическая модификация беккеровского метода позволит выращивать органы in vitro.
Пока медики такому не научились, однако упоминавшиеся в этой главе опыты со стволовыми клетками дают, по всей видимости, определенную надежду на будущее. Уникальность стволовых клеток в том, что они лишены специализации, то есть в принципе могут развиться в любой вид человеческих тканей. И если в один прекрасный день ученые поймут, как управлять этим процессом, группу стволовых клеток можно будет свободно трансформировать, предназначив ее для поддержки роста, скажем, новых тканей сердечной мышцы либо нервных волокон. (Хотя в Соединенных Штатах изучение стволовых клеток, будучи прямо связано с проблемой абортов, стало предметом ожесточенных политических споров, медики в других странах ведут новаторские исследования.) Только день этот, похоже, еще не близок.
За десять лет до опытов Беккера другая группа ученых пыталась найти альтернативные источники трансплантатов. В качестве таковых рассматривались, во-первых, животные, во-вторых, искусственные устройства. Последние, как предполагалось, будут действовать еще лучше, чем живые органы, которым они придут на смену.
В 1963 году почка шимпанзе была пересажена докеру из Нового Орлеана с характерным для американского Юга именем Джефферсон Дэвис. Вскоре 44-летний отец четверых детей обзавелся товарищами по процедурам: доктор Кит Ремтсма из Тулейнского университета Луизианы сделал еще с десяток аналогичных операций, получивших название ксенотрансплантации. В 1977 году Кристиан Барнард впервые попытался использовать сердца приматов для спасения пациентов, которые не могли дождаться подходящего материала от донора-человека. Еще семь лет спустя миллионы людей во всем мире переживали за новорожденную девочку, прозванную журналистами Бэби Фэй. Малышке пересадили сердце от детеныша павиана, но ее организм отторг трансплантат, Фэй не прожила и месяца.
Перед вами первое подробное исследование норм жизни населения России после Второй мировой войны. Рассматриваются условия жизни в городе в период сталинского режима. Основное внимание уделяется таким ключевым вопросам, как санитария, доступ к безопасному водоснабжению, личная гигиена и эпидемический контроль, рацион, питание и детская смертность. Автор сравнивает условия жизни в пяти ключевых промышленных районах и показывает, что СССР отставал от существующих на тот момент норм в западно-европейских странах на 30-50 лет.
В книге воспоминаний заслуженного деятеля науки РФ, почетного профессора СПбГУ Л. И. Селезнева рассказывается о его довоенном и блокадном детстве, первой любви, дипломатической работе и службе в университете. За кратким повествованием, в котором отражены наиболее яркие страницы личной жизни, ощутимо дыхание целой страны, ее забот при Сталине, Хрущеве, Брежневе… Книга адресована широкому кругу читателей.
Содержание антологии составляют переводы автобиографических текстов, снабженные комментариями об их авторах. Некоторые из этих авторов хорошо известны читателям (Аврелий Августин, Мишель Монтень, Жан-Жак Руссо), но с большинством из них читатели встретятся впервые. Книга включает также введение, анализирующее «автобиографический поворот» в истории детства, вводные статьи к каждой из частей, рассматривающие особенности рассказов о детстве в разные эпохи, и краткое заключение, в котором отмечается появление принципиально новых представлений о детстве в начале XIX века.
Монография впервые в отечественной и зарубежной историографии представляет в системном и обобщенном виде историю изучения восточных языков в русской императорской армии. В работе на основе широкого круга архивных документов, многие из которых впервые вводятся в научный оборот, рассматриваются вопросы эволюции системы военно-востоковедного образования в России, реконструируется история военно-учебных заведений лингвистического профиля, их учебная и научная деятельность. Значительное место в работе отводится деятельности выпускников военно-востоковедных учебных заведений, их вкладу в развитие в России общего и военного востоковедения.
Как цикады выживают при температуре до +46 °С? Знают ли колибри, пускаясь в путь через воды Мексиканского залива, что им предстоит провести в полете без посадки около 17 часов? Почему ветви некоторых деревьев перестают удлиняться к середине июня, хотя впереди еще почти три месяца лета, но лозы и побеги на пнях продолжают интенсивно расти? Известный американский натуралист Бернд Хайнрих описывает сложные механизмы взаимодействия животных и растений с окружающей средой и различные стратегии их поведения в летний период.
Немногие культуры древности вызывают столько же интереса, как культура викингов. Всего за три столетия, примерно с 750 по 1050 год, народы Скандинавии преобразили северный мир, и последствия этого ощущаются до сих пор. Викинги изменили политическую и культурную карту Европы, придали новую форму торговле, экономике, поселениям и конфликтам, распространив их от Восточного побережья Америки до азиатских степей. Кроме агрессии, набегов и грабежей скандинавы приносили землям, которые открывали, и народам, с которыми сталкивались, новые идеи, технологии, убеждения и обычаи.
В своей поистине сенсационной книге немецкий нейробиолог Петер Шпорк приглашает исследовать мир новой, революционной науки — эпигенетики. Он объясняет, почему от рака умирают даже те люди, которые не унаследовали раковые гены и не вели нездоровый образ жизни; почему взрослые склонны к определенным болезням, если в младенческом возрасте испытывали недостаток любви; как наш образ жизни может повлиять на судьбу наших внуков. И показывает, что может сделать каждый из нас, чтобы прожить здоровую и долгую жизнь.
Основная идея этой книги шокирует. Все живое на планете, в том числе люди, живут в симбиозе с вирусами, эволюционируют вместе с ними и благодаря им… выживают. Первая реакция читателя: этого не может быть! Но, оказывается, может… Вирусы, их производные и тесно связанные с ними структуры составляют как минимум сорок три процента человеческого генома, что заставляет сделать вывод: естественный отбор у человека и его предков происходил в партнерстве с сотнями вирусов. Но как вирусы встроились в человеческий геном? Как естественный отбор работает на уровне вирус-носитель? Как взаимодействуют движущие силы эволюции — мутации, симбиогенез, гибридизация и эпигенетика? Об этом — логичный, обоснованный научно и подкрепленный экспериментальными данными рассказ Фрэнка Райана.Книга изготовлена в соответствии с Федеральным законом от 29 декабря 2010 г.
Что мы знаем о жизни клеток, из которых состоим? Скорее мало, чем много. Льюис Уолперт восполнил этот пробел, рассказав о клетках доступным языком, — и получилась не просто книга, а руководство для понимания жизни человеческого тела. Как клетки зарождаются, размножаются, растут и приходят в упадок? Как они обороняются от бактерий и вирусов и как умирают? Как злокачественные клетки образуют опухоли? Какую роль во всем этом играют белки и как структуру белков кодируют ДНК? Как воспроизводятся стволовые клетки? Как, наконец, из одной-единственной клетки развивается человек? И главный вопрос, на который пока нет однозначного ответа, но зато есть гипотезы: как появилась первая клетка — и значит, как возникла жизнь? Мир клеток, о котором рассказывается в этой книге, невероятен.Льюис Уолперт (р.
Нам доступны лишь 4 процента Вселенной — а где остальные 96? Постоянны ли великие постоянные, а если постоянны, то почему они не постоянны? Что за чертовщина творится с жизнью на Марсе? Свобода воли — вещь, конечно, хорошая, правда, беспокоит один вопрос: эта самая «воля» — она чья? И так далее…Майкл Брукс не издевается над здравым смыслом, он лишь доводит этот «здравый смысл» до той грани, где самое интересное как раз и начинается. Великолепная книга, в которой поиск научной истины сближается с авантюризмом, а история научных авантюр оборачивается прогрессом самой науки.