Что будет дальше? Искусство превращать истории в сценарии - [3]

Подумайте над следующими вопросами (возможно, они уже приходили вам на ум). Пусть для среднестатистического восприятия истории они не имеют особого значения, зато помогают видеть дальше пин-апа. Копните чуть глубже. Попытайтесь увидеть, сколько историй окружают вас изо дня в день – целое море, в котором вы плаваете, сколько себя помните.

• Зачем нам нужны истории, почему мы хотим их слушать?

• Почему истории существовали на протяжении всех веков, во всех культурах, от самых «примитивных» до самых «развитых»?

• Почему тоталитарные режимы в первую очередь заставляют умолкнуть именно рассказчиков? Они представляют угрозу? Для чего? Каким образом?

• Что происходит с беседой, когда кто – то начинает рассказывать историю?

• Что происходит с нами, когда мы слышим историю?

• Если говорить о личном восприятии, есть ли истории, которые тронули и изменили нас?

• Почему связь с историями, с которыми мы познакомились в детстве, сохраняется до конца наших дней?

• Возвращаемся ли мы к историям, которые услышали в детстве и запомнили?

• Меняла ли когда-либо история наше восприятие чего-либо?

• Меняла ли когда-либо история наше восприятие самих себя?

• Можно ли вообразить жизнь или мир без историй? На что он будет похож?

Я не только сам размышлял над этими вопросами (все что угодно, лишь бы не садиться за написание книги!), но и периодически задавал их группам писателей. Далее представлены ответы, которые встречались чаще других, хотя этот список нельзя считать исчерпывающим. Прежде чем приступить к его прочтению, остановитесь и набросайте собственные ответы – или просто продумайте их. Время от времени возвращайтесь к этим вопросам, особенно если устали или чувствуете, что вымотались. Возможно, тогда вы вспомните, почему вообще решились писать. По крайней мере, они вновь откроют вам глаза на невероятную мощь этого искусства.

Из историй мы узнаем о мире

Так, «Аббатство Даунтон» рассказывает нам, как строили козни в загородном доме эдвардианской эпохи. «Линкольн» открывает дверь в историю, позволяя увидеть ее в решающий момент, который едва ли можно в полной мере осознать в обычной ситуации. Благодаря различным фильмам и телепрограммам мы наблюдаем за бойлерными, торговлей хеджевых фондов, Английской революцией, распространением опиума, малобюджетными проектами в Балтиморе и космическими станциями. Любители медицинских сериалов, посмотрев сезон-другой, пожалуй, вполне смогут использовать прием Геймлиха или провести трахеотомию. Для поклонников судебных процедуралов[1] большим соблазном станет самостоятельная защита своих интересов в суде – хотя я бы не рекомендовал.

Сюжеты, которые встречаются в фильмах и книгах, подстегивают нас заглянуть туда, куда в обычных условиях мы бы точно не сунулись. А ведь мы пытливые создания. От этого зависит прогресс и выживание как отдельного человека, так и всего нашего вида. Так рассказывается история человечества – это традиция, столь же древняя и важная, как эпические поэмы и странствующие трубадуры. Кроме того, можно в удовольствие провести время, неся пешую патрульную службу, находясь в компании выдающихся людей или отстаивая свободу далекого колониального поселения – пусть даже опосредованно.

Из историй мы узнаем о себе

Шекспир называл историю зеркалом, в котором отражается все хорошее, что есть в нас, все хорошее, отринутое нами, главные идеи, влияющие на наши мысли и поступки. Так что история может раскрыть нам глаза на величайшие добродетели: смелость, доверие, верность, достоинство и не только. Равно как и на их поизносившихся собратьев: злость, зависть, трусость, высокомерие и т. д. Когда Гордон Гекко, герой фильма «Уолл-стрит», заявил, что жадность – это хорошо, эхом отражая мощную идею того времени, мы разглядели не только внешний блеск, но и гнусные последствия бесконечной алчности. Когда доктор Кинг Шульц решил пристрелить Кэлвина Кэнди, вместо того чтобы пожать ему руку («Джанго освобожденный»), нам предложили поразмышлять о тонкой грани между принципиальностью и инстинктом самосохранения. В английском языке слово story (история, рассказ) произошло от другого – однокоренного со словом wisdom (мудрость). Мудрость требует определенного самоанализа, рефлексии, отличающей нас от животных, с которыми мы сосуществуем (причем не всегда мирно) в одной экосистеме. Эта же идея отражается в названии, которое мы дали себе как виду. Homo sapience означает «человек разумный», причем sapience подразумевает как раз самоанализ. Так что история – это не просто используемый нами инструмент, она крайне важна, поскольку во многом определяет, кто мы. В некотором смысле это объясняет, почему тираны сжигают книги и в конечном счете тех, кто их пишет. Кроме того, смысловой компонент усиливает значимость истории. Она перестает быть праздным развлечением и становится ключом к осознанию нашей идентичности, того, как мы – люди – функционируем.

Обрядность и коллективный опыт

Мы гордимся своей индивидуальностью («я не просто один из многих»), и все же есть некое удовольствие в том, что порой наша хрупкая исключительность становится частью чего-то большего – единой силы, действующей ради всеобщего блага. Вот почему иногда мы собираемся вместе – на стадионах, в местах поклонения, в кинотеатрах. Голубям и пандам подобное несвойственно. В фильме «Хичкок» Энтони Хопкинс, исполнивший роль главного героя, стоит за дверью зала, прислушиваясь к каждому вздоху и воплю. Его фильм «Психо» превратил полный зал мельтешащих людишек в группу зрителей, объединенных общим, коллективным ощущением ужаса. Впрочем, с тем же успехом их могли объединить радость, удивление и любая другая человеческая эмоция. За исключением переломных моментов, наши чувства зачастую приглушены, обобщены и сплетены друг с другом так тесно, что нас едва ли что-то может взволновать. Зато в зрительном зале эти чувства, усиленные общим опытом, настолько живы, что их можно смаковать, невзирая на нашу старость и цинизм, – они как мамин рецепт из детства. Такова сила кинематографа, и во многом именно поэтому он приводит людей в восторг.