Чтение Евангельских сказаний об обстоятельствах земной жизни Иисуса Христа, до вступления Его в открытое служение спасению рода человеческого - [2]

Вот вопрос важнейший в христианской истории и догматике. Свое ли оно (наименование Словом) или заимствовано? Всего вероятнее, что оно заимствовано. Занять его можно было или у христианских писателей, или у небогодухновенных писателей иудейских, например у Филона, который по местам говорит о Слове (λογος) Божием, также у языческих писателей, например, у Платона. Что можно было иное заимствовать у писателей греческих, этому служит доказательством апостол Павел, который в своих посланиях приводит иногда стихи греческие (Деян. 17; 28). В Новом Завете очень часто упоминается о Слове, в Ветхом Завете - реже, например у Иисуса сына Сирахова (Сир. 43; 28). Здесь слово представляется как бы особенным действием Промысла. В книге Премудрости Соломоновой (Прем. 18; 15), слову как бы приписывается личность, оно представляется как бы в виде Ангела, поражающего Египтян и руководствующего Израильтян по пустыне. В книге Премудрости Соломоновой (Прем. 7; 21) «Премудрость» описывается как Лице, представляется переходящей по родам в души преподобных (Прем. 7; 27), и сим как бы намекается на воплощение Слова (сн.: Сир. 1; 9-10. Вар. 3; 28-38). Но более, чем слово в Ветхом Завете, представляется «Премудрость».

Следовательно, евангелист Иоанн не сам изобрел это слово; он занял его у ветхозаветных библейских писателей, ибо нет нужды занимать у других, когда можно занять у своих. Впрочем, он имел в виду и «слово», употребляемое греческими писателями, которые имели неправильное понятие о «слове», и более нежели вероятно, что он хотел своим изображением "Слова" исправить погрешности у язычников и Иудеев, писавших о слове. Но почему писатели Ветхого Завета употребляли «слово», и почему Иоанн нашел его приличным и не мог, так сказать, выбрать лучшего, для описания второго Лица Святой Троицы? Причина главная этому та, что сие наименование действительно самое приличное в сем случае. Иоанн не видел лучшего. Иоанн сам дорожит этим именем, и только дважды еще употребляет оное в случаях самых важных и решительных (1 Ин. 1; 1. Откр. 19; 13). Среди откровений возвышенных, Божественных, он не забыл своего "Слова" (Откр. 19; 13). Конечно, в этом выражении нет полного соответствия с делом, да его и найти нельзя; по крайней мере, в нем есть хотя малый оттенок и слабое подобие истины. Второе Лице Пресвятой Троицы, Его отношение к Богу Отцу, Его самостоятельность на языке человеческом не может быть благоприличнее выражено, как словом Λογος. У нас теперь Λογος означает большей частью слово внешнее; у греков же оно означало и "мысль", и самый "ум", и "слово внешнее". Святыми отцами представляется и причина, почему Иоанн назвал Иисуса Христа - "Словом". Святитель Златоуст говорит, что "Иоанн назвал Его таким именем для того, чтобы кто не подумал, что Сын рожден Отцом страстно, и еще потому, что Слово сие возвестило нам волю Отца Небесного, и не только нам, но постоянно возвещает всем, и все нисходит от Отца только чрез Него". Нельзя не заметить здесь богоприличия в выражениях, как святые отцы и замечали. Предмет высокий; люди о нем написали бы очень много; но в этом многом заключалось бы мало; Иоанн же написал немного, но выразил все, и это немногое сообщено ему свыше. Оттого какая твердость и решительность в словах его! Незаметно ни малейшего колебания! Таким образом свойственно говорить тому, кто научен свыше. Святитель Златоуст говорит: "Если бы кто человека, стоящего на берегу моря, видящего горы, леса, вдруг перенес на средину моря, он и оттуда видел бы то же так же точно". Таким образом «в начале бе» не что иное означает, как вечное и бесконечное бытие. Потом евангелист характеризует Лице, им описываемое, по действиям: «вся Тем быта, и без Него ничтоже бысть, еже бысть» (Ин. 1; 3).

Этим повторением Иоанн как бы заблаговременно рассеивает еретическое мнение Маркионитов, кои говорили, что нечто сотворено Иисусом Христом, а нечто не сотворено. Евангелист говорит δι Αυτου - «чрез Него», а не говорит: от Него. Конечно, это почти одно и то же, но говоря: δι Αυτου он не устраняет и Отца от творения. Святитель Златоуст говорит, что так выражается евангелист Иоанн, дабы не подумали, что Сын не рожден, но что Он рожден Отцом от вечности, и что Отец чрез Него все творит и во всем действует. Потом в стихе четвертом святой Иоанн показывает Его частнейшее отношение к людям, говоря: «в том живот бе, и живот этот бе свет человеком»; он хочет показать, что не только заключается живот в Иисусе Христе, но что этот живот распространяется и на человеков, а употребляя выражение «бе», он показывает, что так некогда было, значит намекает на прошедшее невинное состояние людей. У нас теперь от света жизнь, между тем Иоанн говорит, что от живота происходит свет. Но в самом-то деле, не живот ли должен светить? По крайней мере, так было некогда, так и опять будет. «Праведницы», говорит Писание, «просветятся яко солнце» (Мф. 13; 43). И ныне только в Иисусе Христе свет и жизнь, без Него смерть и тьма. В Иисусе Христе и теперь остался живот, только у нас его нет. «Свет во тме светится» (Ин. 1; 5). На какое время этим намекается? Явно, что на состояние человека падшего. Ибо Иисус Христос и до явления Своего во плоти, светил во тьме между язычниками, как апостол Павел говорит в Послании к Римлянам (Рим. 1; 18-19): только они сокрывали истину в неправде, только тьма не усвоила этого света. В сем стихе как бы показываются евангелистом первые нити, прикрепляющие небесную историю Иисуса Христа к истории земной. Но евангелисту как бы не хочется расстаться с историей Небесной, и, заткав первую нить, он снова обращается к своему любимому предмету. «Бе Свет истинный, Иже просвещает всякого человека, грядущаго в мир» (Ин. 1; 9).