Чрезвычайные происшествия на советском флоте - [12]

Жизнь и служба в Западной Лице, вновь созданной базе первых АПЛ СФ, — не люкс. Здесь лишь сопки, покрытые скудной растительностью или снегом; жизнь экипажа ограничена „пятачком“: плавбаза „М. Гаджиев“ — пирс — К-19 — жилой посёлок (три дома „хрущёвки“ с магазином „колониальных“ товаров, в котором — сухой закон). Гражданское население посёлка — жёны и малые дети офицеров, получивших квартиры в Западной Лице; большой дефицит в прекрасной половине, а моряки и офицеры — молоды, единственное развлечение для них — кино. Понравившийся фильм засматривают до дыр на экране, у офицеров по ночам — преферанс с „шилом“ (спиртом). Нет даже простейшей танцплощадки, да и танцевать не с кем, моряки не ходят в увольнение, многие из них с завистью провожают рейсовое судёнышко „Санта-Мария“, уходящее в Североморск со счастливцами на борту. Там иной мир — вокзал, аэропорт, ресторан с прелестницами и прочие радости жизни…

Настрой экипажа высок, но в памяти живы тяжёлые воспоминания от апрельского (1961 г.) похода в район острова Новая Земля, когда ЧП следовали чередой. Первая неприятность для меня и радистов, близкая к ЧП, произошла сразу после выхода из базы с получением приказа передать радиограмму в автоматическом (АВТ) режиме. Рядом берег и остров Кувшин, АПЛ ходит галсами вдоль берега, до Узла Связи СФ, как говорится, рукой подать, радисты работают на передачу, а квитанции (подтверждения приёма) нет. В чём причина? Кто виноват? Мы и наша передающая аппаратура или радисты и приёмозаписывающая аппаратура Узла?

Лишь через 2 часа наши радисты приняли короткую шифровку — „добро“ на движение в заданный район. Берег и остров Кувшин остались за кормой и скрылись за горизонтом, К-19, управляемая и обслуживаемая одной сменой, уже несколько часов шла под водой, когда гидроакустик доложил в центральный пост, что слышит характерный звук гидроимпульса.

Неизвестный корабль одиночной посылкой, чтобы не обнаружить себя, определил дистанцию и курсовой угол на нашу АПЛ, он получил данные для 100%-й успешной торпедной атаки. ЧП! Даже сейчас, спустя много лет, неприятно вспоминать — наша АПЛ была уничтожена, пусть и „условно“. На поиск были включены все акустические станции, но акустики ничего не обнаружили: корабль-носитель гидролокатора шумами себя не проявил.

Менялись сутки, смены вахт, акустики, АПЛ шла в глубинах Баренцева моря, изменяла курс, скорость хода, глубину погружения, всплывала под перископ для сеансов связи, а одиночные посылки появлялись вновь. Немедленно шёл доклад в ЦП, но мы — уничтожены в очередной раз, благо — условно. ЧП!

От безуспешных поисков акустики и особенно старшина команды Валентин Саенко нервничали, их и меня уже подначивали друзья, что „слухачи“ слышат что-то не то и дурят всем головы; они с тревогой обращались ко мне, я — к командованию АПЛ, но ясности не прибавилось; мне же не было известно об игре в кошки-мышки. Для выявления „бесшумного“ (а он должен шуметь, так как имеет ход) носителя гидролокатора, чтобы избавиться от роли „мышки“ (а К-19 стала „мышкой“), нужен был нестандартный манёвр К-19, но об этом станет известно позже.

Сутки 12 апреля 1961 года для меня начались с „собаки“ — в 00 час я заступил вахтенным офицером АПЛ, в 4-00 час. вахту сдал, выпил чаю и в 4 час. 20 мин. был уже на верхней койке в маленькой каюте 4-го отсека с 2-ярусными койками, верхняя — моя, соседа нет, он принял у меня вахту. Рука потянулась к выключателю освещения, но… вытянутые ноги начали опускаться, у лодки явно появился дифферент на нос, который увеличивался, мелькнула мысль: „Авария! Надо прыгать, одеваться и бежать в ЦП!“ Но матрас вместе со мною поехал в нос лодки, ноги упёрлись в переборку, посыпались, поехали и покатились какие-то предметы, поехал сейф, стоящий в изголовье, я остался на койке, говоря себе: „Не торопись, сейф — опасен! Будешь с ногами, если всплывём!“

Рост дифферента прекратился, он стал быстро уменьшаться, дошёл до нуля, но появился дифферент на корму, который рос, все упавшие предметы и сейф тоже покатились и поехали обратно. Рост дифферента прекратился, он стал быстро падать, лодка выровнялась, появилась бортовая качка, а это значит, лодка всплыла!

Разбора полётов не было, но скоро всем стало известно, что на глубине 50 метров при скорости 15 узлов (28 км/час) вышел из строя привод носовых горизонтальных рулей, их заклинило в крайнее положение „на погружение“. У лодки мгновенно появился нарастающий дифферент на нос, она стала „пикировать“ в глубину. ЧП! Возникла и с каждой секундой нарастала опасность столкновения с грунтом (глубина моря в этом районе 300 м, но на дне может быть местная возвышенность или впадина; предельная глубина погружения К-19 — 300 м), нарушение герметичности прочного корпуса при ударе и поступление воды под давлением порядка 30 атм., а это — гибель корабля! Были продуты воздухом высокого давления балластные цистерны носовой, а затем и средней групп. Но лодка, имевшая большую скорость и инерцию движения, продолжала идти в глубину. Только „реверс“ (работа на полный обратный ход) турбин остановил лодку, и только тогда подъёмная сила продутого балласта потащила её наверх, но корма — тяжёлая: её балластные цистерны не продуты, и дифферент с носа перешёл на корму и рос. Продули и кормовые балластные цистерны, чем остановили рост дифферента. С дифферентом на корму лодка выскочила на поверхность, всплыла аварийно, израсходовав весь запас ВВД.