Чрезвычайное положение - [38]
— Мне нужно лишь взять тетрадь, — настойчиво повторил он.
— Убирайся вон! Наглая тварь!
— Тетрадь на серванте.
— Voetsak! [Ругательство (африкаанс).]
Кеннет изо всех сил ударил Эндрю ногой, так что тот отлетел к стене в коридоре. Джеймс даже не двинулся с места.
— Вот твои паршивые записи. Ты, черт побери, порядком мне надоел.
Кеннет швырнул в Эндрю тетрадь, и вложенные в нее листки рассыпались по полу. Эндрю весь кипел от гнева, подбирая бумаги. Он не стал возвращаться к Эйбу, а пошел к себе и лег в постель, хотя в эту ночь не уснул ни на минуту.
Наступили выпускные экзамены. Кеннет и Мириам отодвинулись на задний план. Он часто ночевал и обедал у Эйба, и бывали случаи, не появлялся дома по поскольку дней подряд. Мать Эйба, миссис Хэнсло, была приветливая и гостеприимная женщина. Эндрю казалось, что он никогда не привыкнет к экзаменам. Каждый раз, когда раздавали экзаменационные билеты, все внутри у него начинало трястись. Перо не слушалось. На ум приходили самые несуразные вещи, например, картина Утрилло на стене в комнате Эйба. Он следил за тем, как секундная стрелка гигантских стенных часов описывает все новые и новые круги, и проходила уйма времени, прежде чем он наконец приступал к делу. Его ладони становились липкими от пота.
В первых числах сентября вывесили описок выпускников. Эндрю отправился вместе с Эйбом узнать результаты. Они медленно поднялись по длинной лестнице к доске для объявлений.
— Ну, где наша не пропадала, — оказал Эйб тоном убежденного фаталиста.
— Ты волнуешься так же, как я?
— Не то чтобы волнуюсь, но все-таки.
— Помнишь тот вечер, когда мы узнали, что получили аттестат с отличием?
— А помнишь, как был взволнован Джастин?
— И мать Херби Соломонса?
— Он сейчас в Англии.
— Вполне возможно, что он член Ассоциации друзей Южной Африки.
— Ну хорошо, скажи, пожалуйста, на какую должность может претендовать человек, окончивший университет?
— Видишь ли, поскольку мы с тобой оба принадлежим к Великим Немытым \ мы можем либо запять пост премьер-министра, либо стать членом кабинета. Что тебе больше нравится?
— Не говори глупостей.
— А что же еще можно делать с университетским дипломом?
— Учить сопливых ребятишек в какой-нибудь школе.
— «Послушай-ка, Джонни Ферейра, если ты не перестанешь так шумно есть рыбу с картошкой, мне придется прогнать тебя с урока латыни».
К доске объявлений подойти было невозможно — ее со всех сторон облепили студенты.
— Ты посмотри, — попросил Эндрю, — а потом скажешь мне результаты. У меня просто не хватает смелости заглянуть в список.
— Ладно. Так и быть.
Эндрю прислонился к колонне. В висках у него стучало, глаза горели. Если ему присудили степень, тогда все в порядке. Со степенью, по крайней мере, можно найти работу. Степень дает право заняться наукой. Рождает ощущение, что ты чего-то добился. Подошел худощавый, с бородкой и живыми глазами белый студент и обратился к нему на африкаанс. Эндрю вспомнил, что встречал его в университетском городке.
— Is ju deur? Ну как, получил степень? — поинтересовался он, хотя Эндрю не выказал ни малейшего желания вступить с ним в разговор.
— Пока не знаю, — ответил Эндрю.
— Неужели не волнуешься?
— Я попросил друга узнать результаты.
— Ну, а я, слава богу, получил.
— Поздравляю. — Эндрю пожал ему руку. В это время прибежал запыхавшийся Эйб. — Ну, как?
— Разрешите пожать вам руку, господин Эндрю Дрейер, бакалавр искусств.
— Не может быть!
— Тем не менее это так!
Эндрю почувствовал, как горячие слезы обожгли ему глаза.
— А у тебя как?
— Ты разговариваешь с членом Университетского совета, Baccalattreus Scientiae.
— Говори по-английски!
— Разрешите представиться, сэр. Мистер Абрахам Барри Хэнсло, бакалавр естественных наук.
— Поздравляю, старик. О, простите, позвольте вас представить. Это господин…
— Браам де Врис.
— Господин Браам де Врис. Господин Абрахам Хэнсло. Я — Эндрю Дрейер.
— Здравствуйте, господин де Врис.
— Называйте меня Браам. Мои друзья зовут меня Браам де Вриелик. Я был особо отмечен на экзаменах по голландскому и африкаанс.
— Стало быть, вы получили степень?
— А что было делать?
— Мы всё говорим о делах. Надо сообщить домашним радостную весть.
— Пойдем-ка лучше ко мне и выпьем по бокалу вина, — предложил Браам.
— Только не сейчас. — Эйб извинился. — Мама ждет ребенка.
— Да ну, в ее-то возрасте! — весело подхватил Эндрю.
— Ну ладно, тогда как-нибудь в другой раз. — Браам огорчился, что его новые знакомые не поддержали компанию. — Вы знаете Джастина Бейли?
— Конечно, мы вместе учились в школе.
— Он мой хороший друг. Заходите как-нибудь. Я запишу свой адрес. Я столуюсь у ребе.
— А я принял вас за…
— За африканера? Так оно и есть. Я африканер. Необрезанный. — Он нацарапал свое имя и адрес на обратной стороне старого конверта и тут же попрощался.
— Чудак, — заметил Эйб. — Я думаю, мы еще встретимся с ним.
— Что-то подсказывает мне, что ты прав, — без особой радости оказал Эндрю.
— Давай поймаем попутную машину и доедем до города.
Не успели они выйти на дорогу, как знакомый преподаватель из университета остановил машину и предложил подбросить их. Они охотно согласились. Эйб попросил высадить их на Де-Вааль-драйв, за Зоннеблумским колледжем.
В сборник включены романы известных южноафриканских писателей Питера Абрахамса «Живущие в ночи» и Ричарда Рива «Чрезвычайное положение». Эти произведения, принадлежащие к лучшим классическим образцам литературы протеста, в высокохудожественной форме отразили усиливающийся накал борьбы против расизма. Занимательность, динамизм повествования позволяют рассматривать романы как опыт политического детектива.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.