Чрезвычайное положение - [31]
— Да, Мириам, это я.
Она отчужденно взглянула на него и скривила губы. Потом неожиданно смягчилась и, стараясь не смотреть в его сторону, спросила:
— Что тебе здесь нужно в такой поздний час?
— Я ищу, где бы переночевать.
— А ты не можешь пойти к кому-нибудь еще?
— Я вернулся к тебе.
— Это связано с политикой?
— В какой-то степени да.
— Я так и думала.
Она тяжело опустилась на стул, не предложив ему сесть. Эндрю догадался, что в доме творится неладное. Два часа ночи, а Мириам еще не ложилась. Что-то стряслось. Что-то очень серьезное.
— Послушай, Мириам!
— Да, Эндрю.
— Что-нибудь случилось?
— Я устала.
— Извини, что я тебя побеспокоил.
— Ты тут ни при чем. В последнее время я чувствую себя совсем разбитой. Все меня угнетает, все. Что-то болит у меня вот здесь. Внутри. Глубоко под кожей.
— Из-за Кеннета?
— Нет, не из-за Кеннета. — Он знал, что она говорит неправду. — Нет, нет, с чего ты взял?
Ее слова не убедили Эндрю.
— Мириам, можно переночевать здесь? Может быть, мне придется пожить у тебя несколько дней.
Он нервно рассмеялся, но она никак не отреагировала на его смех.
— Не знаю. Право, не знаю. Зачем тебе понадобилось идти сюда?
— Ну, так случилось, что я вынужден был куда-то идти, а ты мне как-никак сестра.
— В самом деле? Ты все еще считаешь меня сестрой, хотя мы не виделись два года?
— Я не приходил сюда из-за твоего мужа.
— Из-за Кеннета?
— Да, из-за Кеннета.
— Да, из-за Кеннета, — повторила она шепотом.
— Он сейчас на работе?
— Не знаю.
— Но в конце концов ты обязана знать.
— Я не знаю, и меня это не интересует.
— Мириам, тут что-то неладное.
— Ничего неладного.
— Скажи мне, в чем дело. Может быть, я тебе помогу.
— Я сварю кофе.
Она медленно встала, держась за край стола, и, с трудом переставляя ноги, направилась к плите.
— Прости, если я разбудил тебя.
— Ты меня не разбудил. В это время я обычно еще не сплю.
— Ждешь Кеннета?
— Просто жду.
— Он плохо к тебе относится?
— Кто?
— Кеннет.
— Нет, что ты!
Эндрю обратил внимание на то, что в кухне не так чисто, как бывало прежде. Грязные чашки были сложены в мойке, календарь на стене висел косо, и на всем лежала печать неряшливости и беспорядка.
— Но ведь должна же быть какая-нибудь причина.
Мириам разливала кофе, и он не мог с уверенностью сказать, что она его слушает. Он встал, чтобы достать с верхней полки сахар и ложечки. За кофе они не обмолвились ни словом.
— Ничего, если я останусь?
— Право, не знаю.
— Мириам, ты боишься Кеннета!
— Просто боюсь.
Он вспомнил, как ушел из этого дома два года назад. Налитые кровью глаза Кеннета, и непреодолимое желание схватить его за горло и задушить, прикончить негодяя на месте. Жаль, что он тогда не сделал этого.
— Как он сейчас?
Впервые за все время она посмотрела на Эндрю в упор; губы ее дрожали.
— В доме ад, Эндрю, сущий ад. Кеннет непрерывно пьет.
— Я знаю. Два года назад, когда я ушел от вас, он только начинал.
— Да, но он пьет все сильнее и сильнее. Вместе с Джеймсом.
— Неужели?
— Они неплохо спелись.
Эндрю вспомнил, как Джеймс исподволь науськивал на него Кеннета. Дрянь! Его и сейчас жгла обида при одном воспоминании о том, как избил его брат в день смерти матери.
— Каждый день сидят в этих дешевых барах для белых. На уме у них только вино да женщины.
— А где он сейчас?
— Должен быть на работе. Он по-прежнему работает водителем автобуса.
— Я спрашиваю о Джеймсе, не о Кеннете.
— Джеймс разошелся с женой. Живет где-то около Обсерватории.
— Выдает себя за белого?
— Да.
— И по-прежнему ходит сюда?
— Почти каждый вечер. Они все время пьянствуют вместе. В барах, здесь, там, всюду. Я не могу дольше терпеть. Все это у меня в печенках сидит, Эндрю, вот здесь.
— Мне очень больно за тебя, Мириам.
Она плакала тихо, как-то устало и монотонно.
— По-настоящему всерьез это началось в июне прошлого года.
— Так. И что же?
— Я видела, что он много пьет, но тогда было иначе.
— Продолжай.
— Однажды я пошла к Дэниелю.
— Как он поживает?
— Женился. Ты ведь знаешь об этом?
— Нет, я не знал.
— Живет на Кембридж-стрит, возле Зоннеблума. Он сектант. Читает молитвы на улицах в Шестом квартале и на Грэнд-Парейд.
Эндрю содрогнулся от нахлынувших воспоминаний.
— Так вот, я пошла к Дэниелю. Его не оказалось дома, и я быстро вернулась. На улице стояла машина Кеннета. Это показалось мне странным, поскольку он должен был работать в вечернюю смену. Я открыла дверь и включила в прихожей свет. Затем прошла в спальню.
— И что же?
— Он был в постели. И не один!
Мириам продолжала беззвучно рыдать, по щекам у нее катились слезы.
— Тебе не нужно было рассказывать мне все это.
— Он был с белой девицей. С проституткой. Не старше шестнадцати лет.
— Не надо, не рассказывай дальше.
— На ней не было ничего, кроме густого слоя румян.
— Ну ладно, Мириам, хватит.
Она старалась успокоиться. Эндрю поспешил перевести разговор на другую тему.
— Налей мне, пожалуйста, еще кофе.
— Надо его снова подогреть.
— Не беспокойся, пожалуйста.
— Я сейчас подварю немного кофе. Часа в три-четыре должен вернуться Кеннет. Если, конечно, он пожелает прийти домой.
— Где теперь Питер?
— Этого никто не знает.
— А что, Филип все еще живет у Аннет?
— Да.
— Итак, семья распалась.
Мириам зажгла горелку и, не глядя на брата, продолжала:
В сборник включены романы известных южноафриканских писателей Питера Абрахамса «Живущие в ночи» и Ричарда Рива «Чрезвычайное положение». Эти произведения, принадлежащие к лучшим классическим образцам литературы протеста, в высокохудожественной форме отразили усиливающийся накал борьбы против расизма. Занимательность, динамизм повествования позволяют рассматривать романы как опыт политического детектива.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.