Чо-Ойю - Милость богов - [32]

Нангпа-Ла со своими красивыми цветами остался для меня ярким воспоминанием, картину которого я вижу с закрытыми глазами. Я почти рад, что мне не удалось сфотографировать Пазанга и Аджибу, ибо ни одна пленка не смогла бы передать той картины, которая вечно будет жить в моей памяти.

Прежде чем снег размяк под лучами горячего солнца, мы достигли бокового ущелья, где должны были разбить базовый лагерь. Погонщики яков немедленно погнали их обратно. Большинство носильщиков тоже вернулось, но некоторые решили возвратиться на следующий день и остались ночевать в базовом лагере.

Мы нашли ровное и безопасное место, где установили на небольшом расстоянии друг от друга палатки. Шерпы построили из камня вместительную кухню, использовав для крыши имеющийся у нас целофан. Снег, выпавший во второй половине дня, несколько раз заваливал эту крышу и нашел дорогу в кастрюли Анг Ньима, а также за шиворот шерпам, чем вызвал взрыв общего веселья.

Мы лежали в своих палатках с сознанием, что теперь перед нами только одна задача – Чо-Ойю!

Глава VII ПЕРВАЯ ПОПЫТКА

В моем дневнике имеется следующая запись: «Возможность восхождения на Чо-Ойю еще не установлена, в действительности путь значительно круче и сложней, чем выглядит на фотографии. Безусловно Чо-Ойю нельзя назвать „легким“ восьмитысячником».

Таким было первое впечатление. Не имело смысла сейчас ломать голову – в каком месте и как можно пройти верхние склоны. Сначала нужно найти хороший выход к их подножью.

Пока шерпы ходили за остатками груза, оставленного вчера носильщиками при их поспешном возвращении в нескольких стах метрах от лагеря, мы вышли в разведку. Пройдя несколько моренных валов, увидели небольшое, ведущее на юг, ущелье, по которому без особых трудностей можно подойти к низшей точке западного склона. Довольные результатом разведки, мы вернулись в лагерь. Завтра можно смело идти к подножью вершины.

Гельмут, у которого поднялась температура, должен был остаться пока в базовом лагере и организовать нам вслед отправку снаряжения и продовольствия, а Сепп, я и все свободные шерпы выйти с максимальным грузом, чтобы установить лагерь I. Дальше будет видно, по какому пути удастся пройти дальше.

То, что произошло в последующие дни, было неожиданным и поразительным для нас. Я думал, что придется решать задачу восхождения, как сложную математическую задачу, изучать склоны и гребни вершины и только недели через две выйти на штурм по пути, найденному с большими трудностями.

Про себя я, конечно, иногда надеялся, что удастся «объегорить» вершину и быстро подняться.

Вышло все наоборот. Чо-Ойю «объегорила» нас. Сначала мы нашли подход к оледенелым западным склонам, потом вершина все больше открывалась нам от лагеря к лагерю. Путь сегодняшнего дня подсказывал путь завтрашнего. Ничего не оставалось делать, как подниматься все выше и выше. Мы шли до тех пор, пока жестокие морозы и пурга не прервали наших стремительных ежедневных успехов и не сбросили нас вниз.

Чтобы дойти до лагеря I, нужно было пересечь узкий ледник, опоясывающий Чо-Ойю с запада. Вначале мы шли по морене, надеясь, что в верховьях ледника будет еще уже, но рельеф усложнялся, и пришлось пересечь его значительно ниже задуманного места. Здесь ведущим шел Сепп.

Этот ледник был очень своеобразным, без глубоких трещин или угрожающих ледопадов. Зато рельеф льда был похож на большие волны, в лабиринте которых нам пришлось искать путь. Переход по леднику напоминал бег по резко пересеченной местности, с неожиданными препятствиями. Мы двигались не цепочкой, а почти развернутым строем. Если кому-либо из идущих вперед приходилось отступать от ледяной стены, то мы все сразу шли за тем, кто был впереди всех – значит он нашел самый легкий путь. Идти по леднику было безопасно; в худшем случае мы могли поскользнуться и въехать в лужу холодной воды. Рельеф этого ледника был идеальным для проведения занятий по ледовой технике с молодыми альпинистами.

Наконец, последний взлет волны ледника остался позади. На стыке его с мореной ледовые волны были особенно большими, и все очень радовались, снова почувствовав под ногами твердую почву. Мы сильно устали и недалеко от ледника, на ровной части морены, разбили лагерь I. Между камнями нашли заржавленную консервную банку: значит здесь был лагерь Э. Шиптона: мы – на правильном пути.

Ночью разразилась гроза. Слепящие вспышки молний и отраженный горами гром казались грозным предупреждением – боги злились на нас за вторжение в их царство. Но потом я вспомнил, что гроза считается в Азии хорошим предзнаменованием, и спокойно уснул.

Утром вокруг все было закрыто вершковым слоем снега, который с восходом солнца быстро растаял. Рельеф вершины и путь подъема были так хорошо видны, что долгих дискуссий, куда идти, не требовалось. Без каких-либо теоретических рассуждений мы собрали рюкзаки и стали подниматься по очень крутым осыпям. Когда мы поднимались по ним, у нас было впечатление, что чем выше мы поднимаемся, тем спокойней съезжаем вместе с осыпью вниз.

При первых же шагах по выходе из лагеря мне «удалось», пробив тонкий лед глубокой лужи, наполнить ботинки водой. Вначале я не обратил на это особого внимания, но выше, где солнце грело слабее, а ветер усилился, носки и ботинки замерзли, и ноги чувствовали себя как в колодке. Для собственного успокоения я радовался, что ботинки не имеют фетровой подкладки, иначе пришлось бы сушить их очень долго.