ЧК за работой - [5]

Конечно, немаловажную роль в бегстве Агабекова сыграл личный мотив. Автор интереснейшей монографии "81огту-ре(ге1'5" ("Буревестники"), в русском переводе названной "Судьба советских перебежчиков"3, Гордон Брук-Шеперд вообще считает его единственным. Однако внимательно и беспристрастно оценивая личность Агабекова, с ним нельзя согласиться. Любовная история Агабекова в двух словах такова. Намереваясь усовершенствовать свой английский язык, он стал брать уроки у младшей дочери английского чиновника, служившего в стамбульской конторе британского пароходства – двадцатилетней Изабел Стритер. Между учеником, которому было тогда 34 года, и его молодой учительницей возник роман. Семейство Стритеров было категорически против этой связи. В январе 1930 г. Агабеков раскрыл возлюбленной свою настоящую профессию, но она, несмотря на это, не отвергла его, и они решили во что бы то ни стало соединить свои судьбы. Тогда же Агабеков впервые попытался наладить контакт с британской секретной службой, но только три месяца спустя Интеллидженс сервис проявила к нему интерес.

[3] Брук-Шеперд Г. Судьба советских перебежчиков//Иностранная литература. 1990. No 6- 8.

Тем временем семья Стритеров, чтобы прекратить всякие отношения дочери с Агабековым, отправила ее к сестре в Париж. Туда же 26 июня 1930 г., спустя четыре дня после нее, прибыл теперь уже бывший резидент ОГПУ. Решительный шаг был сделан. Поначалу Агабекову не удалось наладить плодотворные связи с западными разведками. В августе 1930 г. французские власти выслали его в Бельгию, под фамилией Арутюнов он поселился в Брюсселе. Очевидно причиной высылки послужила антисоветская статья Агабекова в издававшейся П. Н. Милюковым газете "Последние новости". Французы, вероятно, не хотели дипломатических осложнений с СССР. Брук-Шеперд считает, что Агабекова выслали, в основном, из-за Стритеров, так как мать Изабел обратилась к английскому консулу в Париже с просьбой помочь оградить ее дочь от настойчивого поклонника. Впрочем, вряд ли это произошло бы в том случае, если бы бывшим чекистом заинтересовалась французская контрразведка. В Брюсселе, наконец, наладился контакт с англичанами. Он сумел доказать, что его информация представляет серьезный интерес. Основным условием сотрудничества Агабеков назвал содействие английских властей его женитьбе на Изабел и в этот раз отказался от денежного вознаграждения. Английская секретная служба выполнила условие Агабекова, но встретиться влюбленные смогли только в ноябре 1930 г. К этому времени Изабел уже достигла официального совершеннолетия и при содействии британского консула в Стамбуле получила паспорт. Вскоре после приезда Изабел состоялась свадьба.

Помимо романтических мотивов и соображений политического характера разрыв Агабекова с ОГПУ имел, на наш взгляд, и вполне рациональную подоплеку. В аппарате ОГПУ, в этот период происходили серьезные изменения. Смещены были Трилиссер и еще несколько видных чекистов. Агабеков чувствовал угрозу вызова в Москву и опалы. Бажанов, бывший секретарь Сталина, бежавший из СССР 1 января 1928 г. и встречавшийся с Агабековым вскоре после приезда того в Париж, писал об этом вполне определенно. По его словам, стамбульский резидент сильно подозревал, "что если его отзовут в Москву, то это для того, чтобы его расстрелять"4. Кроме того, Агабеков получил от своих армянских друзей сведения о том, что турецкая тайная полиция негласно наводила о нем справки. Видимо, все это сыграло не последнюю роль в принятии решения о бегстве.

В предисловии к своей книге Агабеков говорил, что его "основной задачей являлось разрушить, дезорганизовать весь налаженный десятилетием секретный аппарат ГПУ за границей". Безусловно, при этом он несколько преувеличивал свои возможности, так как не мог обладать всей исчерпывающей информацией о советской заграничной агентуре. Он утверждал, что достиг поставленной цели, но это справедливо лишь отчасти. Парализовать деятельность всей разведки один человек, какими бы сведениями он не владел, конечно, не мог. Тем не менее информация, переданная Агабековым британской, бельгийской, румынской и другим разведывательным службам, нанесла весьма ощутимый урон работе ОГПУ.

[4] Бажанов Б. Указ. соч. С. 268.

В Москве, чтобы предотвратить возможные последствия бегства Агабекова, незамедлительно предприняли кое-какие упреждающие действия. Брук-Шеперд приводит полученные в архивах британской секретной службы свидетельство об этом. Уже 2 июля 1930 г., т. е. спустя восемь дней после того, как Агабеков приехал в Париж и стало известно о его измене, административный центр ОГПУ, который действовал в советском посольстве в Берлине, получил шифрованное распоряжение отозвать в Москву десять агентов, известных перебежчику. При этом надо заметить, что свои показания английским разведчикам Агабеков начал давать систематически только в октябре 1930 г. Можно предположить, что бюрократические проволочки Интеллидженс сервис, связанные с выполнением поставленных Агабековым условий, несколько ослабили удар, который был нанесен советской разведке его разоблачениями. Ее агентура получила время для перестановки кадров. Но вполне эффективно воспользоваться этим временем ОГПУ не сумело, возможно недооценивая информированность своего бывшего резидента, а скорее всего избрав по решению Сталина другой, излюбленный им путь – физическое устранение противника. Вероятно, это было ошибкой. Поскольку Агабекову успешно удалось бежать и вступить в контакт с западными разведками и прессой, для того чтобы свести к минимуму ущерб, нанесенный его информацией, ОГПУ необходимо было действовать в двух направлениях. Во-первых, по возможности предотвратить провал агентурной сети и, только во-вторых, устранить его лично. Очевидно, чекистам следовало детально проанализировать служебные контакты и связи Агабекова за весь период его работы в иностранном отделе, отозвать или переместить всех известных ему лично резидентов и тем самым ограничить масштабы провалов. В этом плане советская разведка оказалась не на высоте, о чем свидетельствует, в частности, дело Пирковича-Шульмана. В ноябре 1931 г. Агабеков оказался в Австрии. Незадолго до этого в Вене был убит видный австрийский коммунист и агент ОГПУ Зиммельман. Арестованный полицией убийца утверждал, что он югославский гражданин по фамилии Пиркович. Австрийская секретная служба обратилась за содействием в проведении следствия к Агабекову, и тот опознал в Пирковиче агента ОГПУ Шульмана, с которым был близко знаком по работе в Москве. Этот эпизод лишь незначительная частность на фоне того, что раскрыл Агабеков сотрудникам Интеллидженс сервис во время бесед в штаб-квартире бельгийской разведки в Брюсселе. Им были названы имена десятков агентов в различных странах Европы и Азии. В значительной степени нелегальная сеть ОГПУ была дезорганизована и требовала замены. Кроме того, Агабеков передал английской секретной службе данные о многих агентах ОГПУ, действовавших под дипломатическим прикрытием в советских представительствах, консульствах и миссиях за рубежом. Возможно, разоблачения Агабекова для советской разведки означали крупнейший провал за все довоенные годы.