ЧК за работой - [3]

Отдел пограничной охраны управлял частями особого назначения ОГПУ, предназначенными для карательных функций, и пограничными войсками.

Оперативный отдел ведал организацией наружного наблюдения, причем его персонал (по дореволюционной терминологии – филеры) обслуживал все остальные отделы. Ему была подчинена также комендантская часть, в круг задач которой входило производство арестов, обысков и приведение в исполнение смертных приговоров.

Информационный отдел осуществлял секретный надзор за настроениями населения через сеть осведомителей из числа советских граждан. Здесь же были сосредоточены политическая цензура и перлюстрация корреспонденции, обращающейся внутри СССР.

Экономическое управление занималось борьбой с промышленным шпионажем, финансовыми и хозяйственными преступлениями.

Восточный отдел, в отличие от прочих, функциональных, можно было бы назвать национально-территориальным; в сферу его деятельности входил контроль за обеспечением государственной безопасности в азиатских республиках СССР и среди мусульманских национальных меньшинств.

Особое место занимал иностранный отдел во главе со вторым заместителем председателя ОГПУ и выделенный из общей структуры управления. Несколько лет во главе его стоял Трилиссер, с которым Агабеков работал в непосредственном контакте. Отдел фактически руководил всей разведкой за рубежом. Конкретно это означало, что его сотрудники, добывая секретную информацию, доставляли материал для анализа политического, экономического и отчасти военного положения иностранных государств. Главным потребителем информации отдела были всесильное Политбюро ЦК и лично Сталин. На базе сведений, доставленных разведкой, в значительной степени основывались внешнеполитические стратегия и тактика советского режима. Заметим, что специально военной разведкой в тот период ведало Разведывательное управление штаба Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Его штатный аппарат за границей составляли военные атташе посольств, а нелегальная агентура вербовалась независимо от ОГПУ.

В иностранный отдел входили несколько секторов, работа которых была связана с различными регионами мира. Выполняя свои задачи, они действовали в двух направлениях. Во-первых, в каждом советском представительстве за границей был специальный сотрудник – резидент ОГПУ. Занимая официальный дипломатический пост, он в то же время руководил секретной агентурой. Как правило, резидентам предоставлялись должности вторых секретарей или атташе полпредств СССР. Однако в зависимости от ситуации резидент мог формально числиться в любом советском торговом или культурном учреждении. Их связь с Москвой осуществлялась через дипломатических курьеров Наркомата иностранных дел. Для этого резидент передавал запечатанный конверт с информацией полпреду, а тот, не знакомясь с текстом, отправлял его в конверте дипломатической почты. Адресована эта корреспонденция была "Историко-научному обществу" в Москве – этот наивный шифр означал заглавные буквы настоящего адресата – иностранного отдела ОГПУ на Лубянской площади.

Помимо резидентов, имевших дипломатический статус (они иногда даже работали под своими фамилиями), за границей действовала строго законспирированная секретная резидентура. Эти разведчики внешне никак не были связаны с СССР, в их задачу, в первую очередь, входила полная натурализация в стране. Они жили либо по фальшивым, либо по подложным документам других лиц и не поддерживали никаких явных контактов с советскими представительствами. Все связи с руководством иностранного отдела ОГПУ осуществлялись, как правило, по конспиративным каналам. В частности, для организации связи с резидентом в Стамбуле на советских торговых судах, курсировавших между Одессой и турецкой столицей, действовал специальный разъездной агент, который под видом члена экипажа, находясь в городе, получал донесения советских разведчиков и передавал их в Москву. Аналогичная система существовала в других крупных портовых городах. Позднее эти каналы частично сменила радиосвязь. В некоторых случаях натурализовавшиеся резиденты пользовались и дипломатической почтой.

Основным методом работы секретных резидентов была вербовка людей, имевших доступ к секретной информации. Особое внимание чекистов при этом привлекали западные дипломатические миссии, и наибольших успехов ОГПУ достигло именно в перлюстрации дипломатической почты.

Агабеков подробно описал технику такой работы, практиковавшуюся в Иране, когда давал показания представителям западных спецслужб. Глава бельгийской разведки барон Ферхюльст сначала не поверил, что вся бельгийская дипломатическая почта в Персии перлюстрировалась ГПУ. По свидетельству барона, Агабеков в ответ на это предложил провести эксперимент. Ему был дан запечатанный и прошитый конверт, он вышел в соседнюю комнату и через полчаса вернул его в целости и сохранности, при этом сообщив точное содержание бывшего в пакете документа. Ферхюльст был буквально "покорен" высоким профессионализмом работы бывшего советского резидента2. Для Интеллидженс сервис также было полной неожиданностью, что с 1926 г. советская разведка имела в своем распоряжении копии почти всех сообщений из Англии, адресованных в Тегеран и даже в Индию. Всего люди Агабекова, работавшие в Мешхеде, вскрывали ежемесячно свыше пятисот секретных дипломатических писем. Для англичан и бельгийцев это была весьма малоприятная новость, тем более, что им было вполне ясно – аналогичные службы ОГПУ успешно действовали в большинстве советских полпредств по всему миру. Советская разведка, видимо, затрачивала на подобные операции небольшие деньги. Во всяком случае, в Мешхеде за каждое переданное ОГПУ английское или персидское письмо местные почтовые чиновники получали всего два доллара, а за любое другое – один доллар. После того, как Агабеков раскрыл эту систему, англичане и их бельгийские коллеги смогли принять меры для прекращения систематической перлюстрации дипломатической почты.