Читатель предупрежден - [4]

– Сам не знаю, – искренне признался Сандерс. – Но продолжайте дальше. Если мы примем вашу гипотезу, что из этого вытекает?

Она пристально смотрела в фонтан.

– Я говорила с Ларри по поводу пьесы «Опасный поворот». Ее главная мысль, если вы помните, заключается в том, что во всех разговорах с друзьями или родственниками, любое, даже самое банальное замечание может превратить невинную болтовню в истинное бедствие. Большей частью мы успешно минуем эти опасные повороты, но иногда колеса случайно соскальзывают. И тогда выходит наружу какая-либо тайна. Но если ты уже оказался на этом повороте, то тебе приходится съезжать по дороге в самый низ. Раскрытие этого секрета ведет к раскрытию следующего, касающегося другого человека, и, в конце концов, тайная, внутренняя жизнь каждого оказывается вытащенной на дневной свет. Это не самое приятное зрелище.

Такой поворот достаточно опасен. Но это только поворот, взятый случайно или в результате стечения обстоятельств. Но допустим, что существует кто-то, сделавший это сознательно, зная, где находится такой поворот и к чему он может привести? Допустим, что есть человек, способный читать мысли. И он может узнать самые сокровенные из них. Лучше вообще не думать о том, к чему это может привести. Может быть, я не права?

Она говорила спокойно, как бы объясняя. И только в конце подняла глаза. На лице Лоуренса Чейза было написано удивление, сомнение и некоторое раздражение.

– Это для меня слишком из области теории…

– Нет, Ларри. Сам знаешь, что нет.

– А, кроме того, я начинаю подозревать, моя дорогая, что ты слишком обобщаешь.

– Может быть. Честно говоря, сама не знаю. Но я заметила, что люди всегда обвиняют оппонента в том, что с его рассуждениями что-то не в порядке, когда он вынуждает их к размышлениям.

– Я имел в виду, что ты слишком далеко заходишь в своих обобщениях, – сказал Ларри.

До сих пор он говорил небрежным тоном, бросая взгляды на Сандерса, как бы внушая ему, что не следует серьезно относиться к высказываниям девушки. Теперь он внезапно выпрямился, и его острые лопатки четко обозначились под пиджаком.

– Ты права. Мы будем смертельно серьезными. Обратимся к пьесе, которую ты упоминала: насколько я помню, прежде чем они закончили разгребание тайн, обнаружилось, что герои пьесы нарушили практически все Десять Заповедей. Черт бы все это побрал! Не думаешь же ты серьезно, что это может относиться к какой-либо группе людей?

– Нарушили заповеди! – Вики усмехнулась. – Я задам тебе один вопрос. Допустим, что каждая мысль, которая придет тебе в голову в течение дня, будет записана, а потом прочитана перед твоими приятелями…

– Сохрани Бог!

– Ты не был бы от этого в восторге?

– Я бы скорее предпочел, что бы меня сварили в масле, – заявил Чейз.

– А ведь ты не совершил никакого преступления, я, разумеется, имею в виду настоящее преступление?

– Нет. Во всяком случае, ничего такого, что бы не давало мне спать спокойно.

Наступила тишина.

– И еще одно, – с упрямым блеском в глазах продолжала Вики. – Оставим преступления в стороне. Можем даже исключить ваши мужские победы или намеченные завоевания. Ты можешь даже не признаваться в таких грешках, как то: познакомился с какой-либо девушкой, она понравилась тебе, ты пригласил ее куда-нибудь и подумал: «Все идет хорошо, легкая добыча», хотя в самом деле ничего о ней не знал. Люди говорят о секретах, но обычно имеют в виду тайные мысли о пережитых, либо не пережитых, любовных приключениях…

– Ты как всегда права, – признал Чейз обезоруживающе. Но даже в темноте можно было заметить ясный румянец, заливший его лицо.

– Ну и что? Исключив преступления и все дела, связанные с сексом, ты согласился бы, чтобы…

– Сейчас, сейчас! – прервал ее Чейз. – Это уже заходит слишком далеко. Мы собирались вести теоретический спор, а не играть в «правду». Кроме того, почему именно мои пороки и слабости должны выйти наружу? Разве ты сама хотела бы, чтобы все мысли, пришедшие тебе в голову в течение дня, были выставлены на публичное обозрение?

– Ни в коем случае, – бурно запротестовала Вики.

– Ага! Даже отбросив преступления и секс, у тебя имеются мысли, которых ты не хотела бы открыть?

– Да.

– И ты действительно думала даже о преступлениях и сексе?

– Разумеется.

– Что ж, тогда все в порядке, – сказал смягчившийся Ларри. – Знаете, давайте оставим в покое эту тему, прежде чем дело дойдет до скандала.

– Мы не можем этого сделать. В том-то и заключается самое главное, понял, наконец? Видишь, как легко начать подобную историю и трудно закончить… И не потому, что мы являемся преступниками, а потому, что все мы люди. Вот причина, по которой мы должны убедить Мину избавиться от Пенника.

Чейз заколебался, прежде чем ответить, и Вики повернулась к Сандерсу.

– Он причинит массу неприятностей. При этом я совершенно не думаю, что у него злые намерения, на мой взгляд, он не является кем-то вроде интригана. Нет. Наоборот, его намерения самые добрые и в его работе много очарования…

– Из-за чего же ты волнуешься? – недовольно спросил Чейз, хотя у самого при этом отсутствовало беззаботное выражение лица.

– Именно в этом и заключается основная сложность. Он в самом деле верит, что обладает даром ясновидящего, и мне не кажется, что он шарлатан. Он производит впечатление мягкого человека, но под этой маской скрывается дикое упрямство, желание убедить, заставить людей поверить в него, ясновидящего Божьей милостью! Особенно с того времени, когда мистер Констебль…