Чисвикские ведьмы - [132]

Представление действительно началось.

ГЛАВА 42

Аплодисменты. Бурные аплодисменты. Овации. Бурные овации.

Огромный амфитеатр погрузился во тьму, но за стеклянным куполом по-прежнему мерцали звезды. А потом тьму пронзил луч прожектора, ударил точно в центр арены, и на свет выступил человек.

Громоподобными аплодисментами публика приветствовала графа Отто Блэка.

Граф был великолепен. Его куполообразная лысина скрывалась под высокой меховой шляпой. Подол роскошного золотого плаща с высоким воротником, подбитый горностаем, подметал опилки. Под острым кадыком сверкала большая пряжка из чистого золота, на которой были выгравированы таинственные символы, длинная черная борода заплетена в косички, сверкающие разноцветными бусинами. Глаза графа, круглые и навыкате, блестели, рот растянут в ухмылке, обнажающей желтые зубы.

Потом граф распахнул плащ, предоставляя публике полюбоваться малиновой рубахой, расшитой золотом, и лосинами из канареечного шелка, заправленными в черные лаковые ботфорты. Раскинув длинные костлявые руки, он пошевелил пальцами, точно сухое дерево на ветру. Правда, редко встретишь сухое дерево, чьи ветки и сучки унизаны драгоценными перстнями, да еще таким, на которых выгравированы всевозможные таинственные символы.

– Привет всем собравшимся! – прокричал он.

Толпа ответила восторженными возгласами и снова зааплодировала. Кэбмен, который сидел на месте Уилла, оглушительно засвистел.

– Итак, – продолжал граф. – Дамы и господа, леди и джентльмены, ваше святейшество папа, художники, поэты, великие мыслители эпохи, рад вас приветствовать. И в первую очередь – приветствую Ее Величество королеву, императрицу Индии, Америки и Африканских Штатов. Ваш покорный слуга, мадам.

Граф согнулся в низком поклоне, и королева глупо захихикала.

– Думаю, он тоже ей всаживал, – шепнул доктор Ватсон Шерлоку Холмсу.

– В этот знаменательный вечер… – граф зашагал по арене, и луч прожектора следовал за ним, не отставая. – В этот знаменательный вечер я счастлив представить вам зрелище, какого не еще никому не доводилось видеть. Оно превзойдет все, чему аплодировали жители Древнего Рима и те, кому посчастливилось побывать при российском дворе. Вам предстоит стать свидетелями чуда. Вас охватит трепет, и никто из вас не сможет сохранить спокойствие. Вы будете потрясены и ошеломлены. А как только Биг Бен пробьет полночь и настанет первая минута двадцатого века…

Граф приложил к губам длинный костлявый палец и смолк.

– Именно тогда произойдет самое главное. Представить такое будет не под силу самому пылкому воображению.

– Я не прочь это увидеть, – шепнула дама в соломенной шляпке своей подруге по имени Дорис. – У меня как раз очень пылкое воображение.

– Итак… – граф снова воздел руки, – наше представление начинается.

– Мы куда-то не туда свернули, – пробормотал Тим. – Давай попробуем вниз по этой лестнице.

Уилл поскреб свою белокурую макушку.

– А ты не заметил одну вещь? Этот чертов летающий цирк внутри несколько больше, чем снаружи!

Тим изобразил самую задумчивую мину в своей жизни.

– Я как раз собирался это сказать, – ответил он.

– Значит, – произнес Уилл, – спускаемся по этой лестнице.

Под огромным куполом вспыхнул свет, и на арену выехали пятьдесят карликов верхом на страусах. Под аккомпанемент оркестра страусы исполнили великолепнейший танец в стиле мюзик-холла, ибо оркестр играл популярные песенки, в том числе «Не прыгай с крыши, папа, и двор нам не дырявь» и «Когда в серебро превратится твоя седина, полфунта не сможешь ли мне разменять?» и «Доставай фрикадельки, мама, мы пришли на развилку дорог». Все эти песенки пользовались неизменной популярностью. Конечно, не такой, как Танец Большого Сапога, но его, к счастью, в программе не было.

Слова, конечно, знали все. Публика подпевала, Ее Величество королева Виктория помахивала в такт рукой, принцесса Александра постукивала пальцами: па-ра-рам, па-ра-рам.

Мистер Джозеф Меррик просто трубил.

– Недурно, правда? – спросил кэбмен, который сидел на месте Уилла. – Как тебе, братец?

Его брат с загипсованными ногами покачал головой.

– Мне бы гораздо лучше, если мой кэб не торчал сейчас из крыши «Веселого Епископа», лопух носатый!

Мастер Мэйкпис Скриббенс еще раз попудрил нос.

– Настоящий денди, – шепнул ему на ухо чей-то голос. Мастер Скриббенс поглядел в зеркало. Но там отражался только он сам.

– Это я, – прошептал Герберт Уэллс. – Помни, как мы договаривались. Если я спрашиваю, либо кивай, либо качай головой. Понял?

Мастер Скриббенс кивнул.

– Ты раздобыл билеты для Уильяма и Тимоти? Мастер Скриббенс снова кивнул.

– Ты знаешь, заняли ли они свои места?

Теперь мастер Скриббенс покачал головой, и вялые складки его кожи заколыхались, как тесто.

– Мне не удалось обнаружить на борту этого дирижабля ни одного компьютера. Я не слышал ничего подозрительного. Просто не знаю, что подумать.

Мастер Скриббенс многозначительно кивнул, а затем покачал головой.

– Надеюсь, мы не совершили роковой ошибки, – произнес мистер Герберт Уэллс.

– «Кавалькада Причуд» – на арену, – протрубила на всю уборную система оповещения.

– Мне пора, – прошептал мастер Скриббенс.