Чистый огонь - [23]

Эрвин вспомнил, как Дарт звал его с собой, в свою семью. Почему он не согласился тогда? Опасался, что его будут терпеть там из милости, ради его друга? Боялся сесть на шею чужим, тоже не слишком состоятельным людям? Или в нем подспудно шевелилась мысль – если не сейчас, то когда же? Через два-три месяца он собирался покинуть академию, где жил почти затворником, и выйти в мир. А теперь – когда еще настанет для него время выйти в мир?

И он вышел в мир.

Это был пестрый, шумливый, непривычный мир, живущий совершенно иной жизнью, чем жизнь учеников в академии. Эрвин прикинул в уме – неужели он находится в этом мире только шестой день?

Академия тоже была целым миром, сложным и тонким. Непосвященному глазу она казалась набором нескольких зданий странноватой архитектуры, в которых не согласился бы жить никто из обычных людей, но для чуткой натуры будущих магов невозможно было придумать лучшего места. Эрвин помнил, как отличалась атмосфера каждого здания, каждого коридора и комнаты. Чистая и холодная, с горьковатым привкусом, тишина библиотеки, упругая прозрачность комнаты больших чародейств, создающая ощущение натянутого лука, тихая, почти запредельная мощь комнаты медитаций, где каждый камень был пропитан вековыми заклинаниями. Эрвин не любил бывать там по утрам, когда перед рассевшимися на полу учениками всех возрастов маячила нелепая фигура старика Баруса и раздавались его резкие, пронзительные окрики, призывавшие к тишине. Барус был неуместен здесь – это понимали даже малыши, но в академии почему-то терпели его.

Эрвин предпочитал приходить сюда вечером, когда учеников отпускали для самостоятельных занятий. Он садился на каменный пол посреди сумрачного сводчатого зала и позволял вековым заклинаниям входить в свое тело, казавшееся здесь таким маленьким и хрупким. Какое странное ощущение охватывало его тогда…

Но чаще он бывал по вечерам в библиотеке, где с увлечением копался в словарях или географических описаниях. В той или иной мере он познакомился, пожалуй, со всеми доступными ему языками. Некоторые из них были обширными и требовали длительного изучения, но многие были короткими, всего в несколько десятков слов. Он повторял, пробовал на вкус эти странные, непривычные слова и понятия, звучавшие не хуже магических заклинаний.

В академии не существовало понятия “свободное время”. Любое время в отсутствие наставников называлось временем для самостоятельных занятий, хотя ученикам не возбранялось заниматься чем угодно. В раннем детстве Эрвин удивлялся этому несоответствию, но, став постарше, понял, что маг, где бы он ни находился и чем бы ни занимался, должен каждое мгновение быть готов к восприятию и применению опыта.

Сейчас, когда с академией было покончено, он все еще оставался там, ходил по ее коридорам, дышал ее воздухом, вслушивался в тихие голоса ее стен, видел строгие, аскетические лица ее немногословных наставников. Но это, наверное, пройдет…

Он перевернулся на бок и натянул на себя одеяло. Конечно, пройдет.

***

Не чуя под собой ног, Армандас влетел в оружейную школу и спросил мастера Гариба. Увидев, что физиономия парня сияет, словно новый наплечник работы кейтангурских мастеров, тот даже не стал спрашивать, достал ли он деньги.

– Вы будете заниматься со мной или с моими мастерами? – спросил он.

– Конечно, с вами! – ответил радостный Армандас.

– Заработали? – уважительно спросил Гариб.

– Взял взаймы. – Для Армандаса это было так, хотя он знал, что Эрвин никогда не спросит с него этих денег. Разве он не взял взаймы у дружбы и доброты Эрвина? Разве он не надеялся когда-нибудь отдать этот долг?

– Тогда начнем.

Как и накануне, Гариб подыскал ему меч и доспехи, а затем повел на поле. Армандас на первых же минутах понял, чем отличается урок от проверки – мастер начал с того, что объяснил ему, как правильно держать меч, указал на недочеты в основных стойках и заставил повторить их по несколько раз. Затем пошли повторения простых приемов и выпадов, между которыми Гариб объяснял ему каждую ошибку. Урок оказался длинным, но далеко не таким тяжелым, как вчерашняя проверка.

К обеду занятия с Гарибом были закончены, но Армандасу не хотелось уходить из школы. Он никак не мог вырвать себя из этой особой атмосферы, пропитанной запахом железа, кожи и пота, наполненной сухим и легким звоном оружия, который создавали эти жилистые, поджарые мужчины. Он кружил по залу школы, вбирая ее обстановку блуждающими от восторга глазами.

Мастер Гариб заметил его состояние и подошел к нему.

– Что, понравилось? – спросил он.

– Нет слов, – восхищенно выдохнул Армандас. – Даже уходить не хочется.

– Если тебе больше некуда пойти, можешь остаться и посмотреть, – разрешил Гариб. – За углом есть таверна. Я не хожу туда обедать, потому что живу поблизости, но многие из наших ходят. Зайди в оружейную лавку – хорошо бы тебе обзавестись собственным оружием.

– Я не очень-то разбираюсь…

– Тогда мы вместе сходим туда на днях, когда я буду посвободнее. – Гариб глянул через плечо Армандаса на входную дверь школы. – А сейчас извини, ко мне пришел ученик.

Он оставил Армандаса и пошел навстречу богато одетому молодому человеку, на поясе которого висел меч в кожаных с золотом ножнах. Обменявшись несколькими словами, они пошли в комнату доспехов.