Чистый лист - [29]

— Ну, знаешь ли! — ворчливо отозвалась я. Шуточки у него… — Я, может, и экспериментальный гомункул трех дней от роду, но жить хочется. Кто знает, какие у вас тут порядки, права и обязанности. Вдруг ты меня создал — значит, хозяин и можешь делать, что хочешь.

— В Ольбаде нет рабства, — отмахнулся Стевич. — Все, садись. Сейчас аппарат отключу, и займемся твоей головой.

— В каком смысле?

— Вскрою и загляну внутрь, — спокойно ответил мужчина.

— Ха-ха, — угрюмо проговорила я, но дальше требовать объяснений не стала. Я уважаю умение шутить с серьезным лицом, но вот именно сейчас у Горана получалось совсем не смешно. Интересно, у него всегда такой юмор?

— С чего начнем? С интеллекта, памяти, воображения или психологического портрета? — Стевич жестом предложил мне пересесть на стул.

— Да без разницы. Только можно я сначала задам два вопроса? Они короткие.

— Всего два? Слушаю.

— Где находятся спектральные метки у лысых людей?

Горан посмотрел на меня долгим, непонятным взглядом и уточнил:

— И давно тебя этот вопрос беспокоит?

— С тех пор как я узнала, что вот эти цветные пряди — не дань моде и каким-то традициям, — фыркнула в ответ. — Ну так что?

Оказалось, что все не так весело, как я предполагала, а по-научному строго и логично. Цветные волосы я видела из-за индивидуальных особенностей собственного восприятия. На самом же деле эти метки существовали в энергетической оболочке человека, ауре, которую так просто не различить. К традиционным методикам хроматологов эта моя временная способность не имела почти никакого отношения, хотя и стала бы для них неплохим подспорьем.

В общем, лысого человека мое сознание при переводе магических образов в зрительные впечатления, скорее всего, так и оставило бы лысым. То есть никаких цветных пятен на черепе, скучища.

Второй вопрос — о том, кто такой Капитан, — Стевич встретил еще одним задумчивым и заинтересованным взглядом, но никак не прокомментировал собственное отношение, только пояснил, что это персонаж традиционного мадирского театра. В распоряжении драматургов имелся десяток типажей, лишенных личного имени, из приключений которых складывались разнообразные пьесы. Капитан являл собой персонаж героический, трагический или гротескный. Подтянутый суровый офицер, который, в зависимости от желаний автора, мог быть и центральным персонажем пьесы, трагически гибнущим в военной кампании, и романтическим героем, и недалеким солдафоном, рогатым супругом молодой легкомысленной Кокетки.

Прозвали так Недича студенты едва ли не в первую неделю работы, а через луну за глаза именовала вся знакомая с ним часть Зоринки. Вообще-то относились ученики к начинающему преподавателю беззлобно, даже симпатизировали, но… Нельзя отказать в наблюдательности и остроумии тому, кто первым примерил к Маю эту кличку. В самом же деле похож!

Про Мадиру я спрашивать не стала и очень этим гордилась: кое-что уже знала, выходит, не зря читала учебники! Сейчас страна делилась на провинции, сохранившие исторические имена вошедших в состав общего государства земель, и Мадира была одной из них. Мы сейчас находились в столичной провинции Ольбад, которая граничила с Мадирой на юге.

А потом вопросы начал задавать Стевич, и все остальное пришлось отодвинуть на второй план. Но я по этому поводу не расстроилась: самой было интересно узнать, что Горан выудит своими вопросами из моей беспамятной головы.

Выудил в конечном итоге многое. Правда, я поняла смысл далеко не всех вопросов, но кое-что интересное о себе все-таки узнала и окончательно подтвердила некоторые собственные подозрения.

Мы, например, пришли к твердому выводу, что в прошлой жизни я работала с техникой. Я отлично разбиралась в механике, неплохо знала математику, кое-что понимала в металловедении и немного — электричестве, да и вообще отличалась сообразительностью и обладала способностью логически мыслить. Правда, последней не всегда пользовалась.

Еще я выяснила, что необходимый магический иммунитет у меня уже потихоньку вырабатывается, тут предположения Стевича оправдались. Мое состояние менялось именно так, как это происходило у стертых. Я попыталась вытрясти из мужчины руководство, как бы ускорить этот процесс, но ничего по делу он мне сказать не мог: если бы такая методика существовала, ей бы давно уже пользовались для лечения стертых. А так — оставалось только ждать, пока само восстановится. Правда, Горан обмолвился, что я восстанавливаюсь процентов на тридцать быстрее статистической нормы, и предположил, что благодарить за это стоит Мая. Но доказать это пока не мог.

В общем, когда к нам присоединился Недич, его друг был обеспечен материалом для размышлений на ближайший вечер, а то и два.

— Судя по одухотворенному лицу, ты что-то понял? — предположил Май с иронией, по приглашению Горана усаживаясь к заваленному бумагами столу.

— Кое-что. А кое-что пойму, когда проанализирую всю информацию, — уклончиво ответил тот. — Но теперь у меня нет сомнений, что Майя — продукт совсем иного общества и, выходит, иного мира. Очень похожего на наш, но — другого. А кроме того, при всей легкости нрава она не соответствует своей юной наружности.