Чистое золото - [50]

— Нет, позвольте, об этом можно поговорить…

— А пожалуй, действительно не поспеем засветло в Шабраки! — перебил ее секретарь, и глаза его опять засмеялись. — Дальше какие у вас уроки, товарищ Сабурова?

— В старших классах физика, пение и физкультура.

— Интересно, но остаться нельзя. Вот в живой уголок я заглянул бы на минутку. Иван Савельевич говорит, что вы тут целый зоосад развели…

— Так я пока поговорю с директором, а вы посмотрите животных, — снисходительно улыбаясь, проговорила методистка.

Улыбка совсем не шла к ее лицу и означала, что она хоть и удивляется странным интересам областного партийного руководителя, но согласна простить ему это чудачество.

— Разыщите Петра Петровича, друзья, — обратилась Сабурова к Тоне и Лизе.

— Он в уголке, наверно, Надежда Георгиевна.

— Не надо тревожить товарища, — вмешался секретарь, — мне девушки покажут. Верно?

— Ну да, покажем! — бойко ответила Лиза.

А Тоня, перехватив укоризненный взгляд Сабуровой, ответила, как подобает вежливой девушке:

— С большим удовольствием, пожалуйста!

— Так идемте. А вы, товарищ Сабурова, помните мои слова: уроком я доволен.

Он, посмеиваясь, прошел с девушками в раздевалку и, накинув на плечи шубу, зашагал к «живому уголку».

Это был отдельный домик на школьном дворе. Здесь жили орел, белки, крысы, кролики. Были в уголке и бурундуки и несколько ужей. В большом аквариуме среди каменных гротов и водных растений плавали тритоны и пышные вуалехвосты. На заставленных цветами подоконниках стояли клетки с птицами. Уголок был любимым детищем Петра Петровича и школьного сторожа Мухамет-Нура, который проводил здесь все свободные минуты.

Мухамет и сейчас с недовольным видом кормил морских свинок, внушая им:

— Просить надо кушать. Будешь молчать — никто не даст!

Перед Петром Петровичем и юными натуралистами стоял с унылым видом маленький толстый четвероклассник. Ребята дружно бранили его. Дежуря в уголке, толстяк забыл накормить свинок и оставил открытой клетку щегла. Крупный, красивый щегол вылетел и сильно избился о стены и окна.

Узнав, в чем дело, Василий Никитич охладил пыл юннатов, сказав, что виноватый, наверно, уже понял свой проступок и впредь будет внимательней. Мальчишка, которого перестали распекать, благодарно взглянул на гостя, а Степа Моргунов пробормотал:

— Пусть бы попробовал не понять!

Секретарь постоял перед каждой клеткой, расспросил ребят, чем они кормят животных и как ухаживают за ними. Он громко засмеялся, когда Степа крикнул:

— Наш орел всех орлов здоровше! Хоть кого спросите!

— Спрошу, непременно спрошу, — сказал гость. — Вот через горы поеду, там у орлов поспрошаю, как они находят. А бурундучки как себя в неволе чувствуют?

— Хорошо! Только толстеют очень, всё больше спят.

— Ну, сейчас зима, так им и положено.

Когда Петр Петрович и юннаты ушли заниматься, Круглов, выйдя из «живого уголка», остановился на снежном дворике:

— Вы, кажется, из десятого класса, девушки? Значит, товарищ Сабурова с вами литературой не занимается?

— Занималась до Нового года, а потом приехала Татьяна Борисовна Новикова, — ответила Лиза.

— Хорош у вас директор… — задумчиво сказал секретарь. — Большая удача школе выпала, что такой человек в ней работает. Я давно про нее слышу… Вы берегите Надежду Георгиевну.

— Надежда Георгиевна у нас самый дорогой человек, — тихо сказала Тоня и, осмелев, спросила: — А наш преподаватель вам понравился?

— Ваш? Поправился, — твердо сказал секретарь. — Отлично о Шолохове рассказала. А вы почему спрашиваете?

Он хитро прищурился, переводя глаза с Тони на Лизу.

— С Надеждой Георгиевной-то не сравнить! — вздохнула Лиза.

— И трудно сравнивать, — отозвался секретарь: — Надежда Георгиевна сорок лет работает, а товарищ Новикова?

— Первый год…

— Ну, вот видите! А хороший педагог из нее обязательно выйдет. Вы что же, дружно живете с ней?

— Не привыкли еще, — смущенно сказала Тоня.

— Привыкайте. Поласковей с ней будьте. Коли она недавно приехала, скучает еще здесь, наверно. С нашими горами не всякому легко сродниться.

После звонка на новую перемену вся школа вышла провожать гостя.

— До свиданья! Приезжайте к нам! — кричали ребята.

— На выпускные экзамены приезжайте! — крикнула Тоня и покраснела, как маленькая.

— Приеду, коли смогу, — ответил Круглов усаживаясь. — Всего хорошего, товарищ Сабурова! Спасибо вам! Будьте здоровы, ребята!

Маленькая машина легко взяла с места и, ныряя, пошла убегать от догонявшего ее снежного роя.

Глава четырнадцатая

— Ну и ночь сегодня! Черным-черно…

Тоня взглянула на небо и снова подивилась черноте ночи. Еще полчаса назад, когда она выходила из клуба, ей показалось, что шагнуть с освещенного крыльца в эту тьму все равно, что броситься с берега в черную стоячую воду. Что-то тревожное чудилось сегодня Тоне в темноте.

Вместо того чтобы идти домой, она свернула в сторону и остановилась на узком обледенелом мостике через крохотную речку Зиминку — приток Серебрянки. До нее доносились голоса расходящихся из клуба людей. С хохотом перекликались девушки, бубнил неторопливый басок и его прерывали смехом, а совсем недалеко раздавалось еще чье-то бормотанье, то тише, то громче. Верно, стояли вблизи от нее двое и не могли наговориться, перед тем как разойтись…